Максим Жих. О критике, критиканстве и политиканстве. О методах полемики М.А. Несина и Л.Н. Аряева и политической цензуре в журнале «Историческая экспертиза»
Румяный критик мой, насмешник толстопузый,
Готовый век трунить над нашей томной музой,
Поди-ка ты сюда, присядь-ка ты со мной,
Попробуй, сладим ли с проклятою хандрой.
А.С. Пушкин
В начале 2024 г. вышла статья петербургского историка М.А. Несина, в которой была высказана гипотеза, что известный по ряду источников поход русов на Константинополь в 860 г. представлял собой не масштабную военно-политическую акцию, имевшую далеко идущие политико-дипломатические последствия, а был просто кратковременным (в пределах суток) грабительским рейдом (Несин 2024: 45-55).
Знакомство со статьёй М.А. Несина привело меня к выводу, что её положения не соответствуют показаниям источников, поскольку основаны на их весьма произвольных трактовках, и я написал критическую рецензию на его статью (Жих 2023: 104-113)[1].
В августе 2024 г. на сайте журнала «Историческая экспертиза» появился ответ М.А. Несина на мою критику, написанный им в соавторстве с историком-любителем Л.Н. Аряевым[2], привлечённым, видимо, для придания видимости объективности и создания возможности писать о себе в тексте в третьем лице.
Само по себе продолжение дискуссии, как шага на пути к установлению научной истины, можно было бы только приветствовать, но, к сожалению, обида взяла верх, и ответ М.А. Несина получился весьма своеобразным по стилю. Думаю, что любой объективный читатель, сравнив мою рецензию и ответ на неё М.А. Несина, заметит разительную разницу между ними: у меня, несмотря на критический характер моей рецензии, не было ни одного личного выпада против М.А. Несина, не было ни одной попытки лично его задеть или оскорбить, не было ни одной попытки приписать ему некие скрытые психологические мотивы и т.д. – у меня был только разбор конкретных тезисов его статьи; в то время как ответ М.А. Несина наполнен и первым, и вторым и третьим – регулярными переходами на мою личность, стремлением меня оскорбить или дискредитировать, приписать мне некие скрытые мотивы и т.д. Текст М.А. Несина и Л.Н. Аряева густо разбавлен хлёсткими фразами типа: «сторонник маргинальной теории», «имитация научной работы», «возвращается не только к отжившим теориям, но и к архаичным методам исследования» и т.д. Ничего подобного и близко не было в моей рецензии на статью М.А. Несина.
Разница в стиле видна уже из названий работ, наглядно показывающих, для кого на первом месте наука, а у кого, в первую очередь, что-то личное: моя рецензия имеет нейтральное название «О некоторых дискуссионных вопросах похода русов на Константинополь в 860 г.», в то время как ответ М.А. Несина и Л.Н. Аряева витиевато назван «О сомнительных методах работы с источниками и литературой ради иллюстрации угодной концепции (Размышления по поводу свежей работы М.И. Жиха», что показывает предвзятость и стремление заранее навязать своё мнение читателю. Налицо попытка перевести полемику с научных рельс на эмоциональные и навязать спор в стиле «кто громче крикнет», кто сумеет более язвительно задеть оппонента.
В этой связи могу только выразить своё глубокое сочувствие М.А. Несину и Л.Н. Аряеву, что им близки подобные «методы» и что полемику они способны вести только в такой примитивной, грубой площадной форме. Пытаясь дискредитировать оппонента, авторы, прибегающие к подобному стилю, обычно дискредитируют только самих себя.
Ранее в научных публикациях уже было, как мной, так и другими авторами, отмечено, что, к сожалению, для М.А. Несина характерны своеобразные приёмы ведения научной полемики: «Хамский тон… далёкое от науки стремление целенаправленно оскорбить оппонента» (Жих, Меркулов 2017: 21); «Вижу перед собой погромную статью в самом жестком ее варианте. И вижу свое имя в длинном списке тех, кто окончательно встал “на путь тотальной информационной войны с исторической наукой”. Ни больше, ни меньше!»; «Задача – другая, пропагандистская: развенчать любым способом противника и перетянуть на свою сторону как можно больше нейтральных читателей, имеющих о теме самое общее представление»; «Авторская позиция критика просто не интересует! Иными словами, Несин совершенно не понимает, что быть критиком – это не только право, но и обязанность, причем обязанность очень ответственная. И требует она большого труда – порой бóльшего, чем при создании собственной содержательной статьи»; «Несин, организатор вполне квадратного круглого стола, выступил не как ученый, а как пропагандист-агитатор, сводящий личные счеты» (Журавель 2019); М.А. Несин «нарушает все возможные и невозможные принципы, когда даёт оценку целым статьям, плохие они или хорошие, совершенно не объясняя того, чем они плохи или, наоборот, чем они хороши, а просто характеризует их одной фразой: “вполне приличные работы” с их последующим перечислением и всё… То есть, автор нарушает здесь главный научный принцип – принцип объективности. Разбирая целый журнал “одним махом”, что называется “галопом по европам”, он рассматривает только те из них, которые кажутся ему слабыми, а о сильных можно только упомянуть» (Карпенко 2019: 1396).
К сожалению, М.А. Несин не сделал для себя никаких выводов из этих замечаний коллег и продолжил, роняя свою научную репутацию, писать полемические статьи в том же «погромном» стиле, исключающем нормальную дискуссию.
Разберём сказанное на конкретных примерах.
М.А. Несин и Л.Н. Аряев пишут обо мне: «К историографии он подходит потребительски, выхватывая из каждой работы только то, что он считает подтверждением собственных взглядов, игнорируя при этом общий контекст работы и методологию того исследователя, на которого он ссылается. Он готов сослаться даже на ненавистного каждому антинорманисту А.Л. Шлёцера (Беззаконов, Жих 2021а: 85), если находит у него приемлемый для себя тезис (об отдельной причерноморской группе русов, организовавших поход 860 г.); видимо, он не дошел до другого места у Шлёцера, где доказательство ссылкой на авторитеты названо “недостойным историка” (Шлёцер 1809: 427)».
Весь этот пассаж просто своеобразный шедевр манипуляции. Во-первых, я ничего не могу сказать за каких-то абстрактных «антинорманистов»[3], а лично я к А.Л. Шлёцеру как к учёному отношусь сугубо уважительно (хотя у него, действительно, имеются шовинистические высказывания о славянах[4], но под ними не подпишется ни один серьёзный современный исследователь, независимо от своей позиции по «варяжскому вопросу») и показательно, что никаких примеров моей «ненависти» к А.Л. Шлёцеру соавторы привести не смогли, поскольку их просто нет в природе, и за уши притянули каких-то «антинорманистов», хотя каждый конкретный автор может отвечать только за свои слова, а не за слова неких других людей. Пытаться «повесить» на одного человека ответственность за слова или действия других людей – это классический пример демагогии и научной недобросовестности.
Далее М.А. Несин и Л.Н. Аряев на протяжении своего текста ещё не раз навязчиво подчёркивают мой «антинорманизм», явно демагогически используя это слово в качестве ярлыка, и, очевидно, также пытаясь таким образом дискредитировать меня в глазах определённой части аудитории. Для сравнения: в моей рецензии, на которую отвечают М.А. Несин и Л.Н. Аряев, такие слова как «норманизм» / «норманист» или «антинорманизм» / «антинорманист» вообще не употреблялись, а в целом в своих работах я стараюсь их использовать с осторожностью и только как технические историографические термины. Очевидно, что, учитывая сложную историю их бытования и неоднозначные коннотации, стоящие за ними, использовать эти понятия следует осторожно. Их применение в качестве идеологизированных ярлыков в стиле М.А. Несина и Л.Н. Аряева является в серьёзной научной дискуссии недопустимым.
Я не отношу себя ни к «норманистам», ни к «антинорманистам», из классиков исторической науки мне ближе всего концепция Г.В. Вернадского (с рядом поправок, обусловленных накоплением нового материала), который детально разработав гипотезу иранского происхождения Руси, отводил и скандинавам значительное место в восточноевропейском политогенетическом процессе (Вернадский 1996)[5], чего и в моих работах, посвящённых началу Руси, не отрицается.
М.А. Несин и Л.Н. Аряев должны либо привести конкретные доказательства моей «ненависти» к А.Л. Шлёцеру, либо принести мне публичные извинения за ложь. Впрочем, уверен, что они не сделают ни того, ни другого.
Во-вторых, где я «игнорирую общий контекст работы и методологию» А.Л. Шлёцера? Этого авторы тоже, разумеется, не объясняют, как не объясняют и того, что они вообще в данном контексте под этими словами понимают, и сия фраза просто бессмысленна, поскольку речь в моей работе шла о конкретной теме – о походе русов 860 г. на Константинополь, и я привёл мнение А.Л. Шлёцера по данному вопросу (Беззаконов, Жих 2021а: 85). При чём тут какой-то «общий контекст и методология»? Перед нами пример банального «нагона тумана» и игры красивыми словами со стороны М.А. Несина и Л.Н. Аряева, которых просто не устраивает мнение А.Л. Шлёцера по данному сюжету, поскольку не вписывается в одностороннее представление о нём как «норманисте». Риторический вопрос: уверены ли М.А. Несин и Л.Н. Аряев, что они сами всегда учитывают «общий контекст и методологию» каждой работы, на которую ссылаются?
В-третьих, я ничего в данном случае не «доказывал» ссылкой на А.Л. Шлёцера, в чём легко убедится любой читатель, обратившийся к соответствующему месту моей статьи (Беззаконов, Жих 2021а: 85), а просто дал историографический обзор развития гипотезы о том, что за походом 860 г. стояла не «Киевская» (в широком смысле) Русь, а предшествующая ей «другая» (азовско-причерноморская и донская) Русь, у истоков которой, действительно, стоял А.Л. Шлёцер[6]. То есть соавторы целенаправленно подменяют понятия «историографический обзор» и «доказательство ссылкой на авторитеты». Как сможет убедиться любой непредвзятый читатель, моя аргументация этой гипотезы строится вовсе не на ссылках на «авторитеты», а на анализе источников, причём многие аргументы выдвинуты впервые.
Таким образом, весь вышеприведённый абзац представляет собой пример целенаправленной манипуляции с целью дискредитации оппонента и ничего больше.
По ходу своего текста М.А. Несин и Л.Н. Аряев вообще неоднократно высказывают в мой адрес претензию, что я будто бы в ряде случаев подменяю аргументацию ссылкой на «авторитеты». Так, например, они утверждают, что я реконструирую «хронологию похода русов на Константинополь 860 г. путем компиляции данных, выдернутых из разнородных, разновременных и противоречащих другу друг источников – хроник Симеона Логофета, Брюссельский хроники, гомилий Фотия, Синаксаря Константинопольской Великой Церкви; когда же источников нет вообще (о “русско-византийский договоре 860 г.”) он возмещает их очередным длинным списком ссылок на авторитеты (Жих 2023: 109). Это – худший вариант методологии “ножниц и клея” (Коллингвуд 1980: 34), едва ли уместный даже в студенческой научной работе».
Во-первых, анализ и сопоставление хронологических реперов, содержащихся в разных источниках об одном и том же событии – совершенно нормальная и методологически правомерная научная процедура. Вопрос в том, насколько корректно она проводится и насколько выверены её результаты. Я считаю проведённое мной сопоставление совершенно корректным. Ничего по существу проведённого мной сопоставления, авторы не смогли возразить, ограничившись громкими, но бессодержательными заявлениями. Поминать всуе «ножницы и клей» (авторы далее в своём тексте ещё продолжат это делать) тут не нужно: как и в случае с «общим контекстом работы и методологией», это просто демагогический приём М.А. Несина и Л.Н. Аряева, любящих к месту и не к месту бросаться громкими и умно звучащими словами.
Во-вторых, что касается «длинного списка ссылок на авторитеты», то и это банальная демагогия: ни один историк ни в одной работе не разбирает сам всё с нуля, особенно, если, на его взгляд, часть вопросов была убедительно решена кем-то из предшественников. В таком случае повторять заново давно прозвучавшую аргументацию не имеет никакого смысла, достаточно дать ссылку и любой желающий пройдёт по ней и ознакомится с аргументацией (а серьёзные опытные историки и так представляют себе круг аргументов). Не скрываются ли за этими претензиями банальное слабое знание историографии М.А. Несиным и Л.Н. Аряевым и нежелание всерьёз её прорабатывать? В нормальной научной дискуссии критикам следует аргументировать своё несогласие с позицией «авторитета», к которой присоединился «критикуемый» ими автор, а не заниматься демагогическими подменами. Как верно констатировал А.В. Журавель, «М.А. Несину и ему подобным молодым историкам историографию знать не нужно. Им нужно поярче самовыразиться за счет ближних своих» (Журавель 2019).
Риторический вопрос: М.А. Несин и Л.Н. Аряев представляют собой уникальное исключение? Они никому из предшественников не доверяют и в каждой работе разбирают любой вопрос с нуля? Интересно, что тогда в их тексте делают следующие фразы: «Набег русов на Константинополь 860 г. историки обычно считают скандинавским»; «М.В. Левченко и П.В. Кузенков не видели оснований считать пребывание русов под стенами города многодневным, а Левченко полагал, что русы не собирались осаждать и штурмовать город»; «Обычно считается, что имелись в виду “сурские”, сирийские письмена»; «Кузенков считает эту ночь реальной»; «Обычно данный пассаж Фотия ученые считают достоверным»; «Которые не все специалисты относят к числу письменных свидетельств о руси IX в.» и т.д.? Как видим, вопреки своей декларации отказа от «доказательства ссылкой на авторитеты», на деле М.А. Несин и Л.Н. Аряев активно используют ссылки на «авторитеты» когда им это выгодно[7].
Ф.Я. Фортинский в своё время справедливо писал, что «изучение трудов предшественников помогает историку избегать ошибок, давно опровергнутых» (Фортинский 1884: 10), а В.А. Мошин отметил, что «главным условием на право исследования вопроса должно быть знакомство с тем, что уже сделано в этой области» (Мошин 1931: 111).
А.В. Журавель уже справедливо ответил на сходные претензии М.А. Несина следующим образом: «У опытных историков позади – долгие годы работы с источниками, знание предмета изнутри, наконец, целый ряд серьезных исследовательских работ и монографий… Сама постановка таких вопросов нелепа и демагогична. Обоснования Янина и Кузьмина – их многолетний труд и их работы. Но опыт крупных ученых, получается, для нынешней научной молодежи – звук пустой. Юноши формально подходят к словам, игнорируя их содержание, формально выносят нужное им заключение и думают, что этим опровергли своих оппонентов. Они не понимают, что формально их доводы легко перевернуть и задать обратные вопросы. Где доказательства того, что они вообще открывали работы В.Л. Янина и А.Г. Кузьмина, в которых содержатся критикуемые высказывания? Где доказательства того, что изучение “динамики расширения ВИД в научных работах” даст нужный юным критикам результат, они ведь сами не потрудились такое исследование провести? На деле они этого тоже не знают, как не знают историографию вопроса вообще, которая и позволила В.Л. Янину, А.Г. Кузьмину и мне сделать такой вывод. А коли так, опроверг ли Несин со компанией вывод Янина и Кузьмина? Нет, не опроверг; при самом благожелательном к нему толковании вопрос придется оставить открытым. Но тогда чье мнение весомее: мнение людей опытных или мнение юнцов, играющих словами?» (Журавель 2019).
К сожалению, и в этом случае М.А. Несин не прислушался к критике, продолжив подменять предметную полемику словесными манипуляциями. И я мог бы повторить вопрос А.В. Журавеля: где доказательства того, что М.А. Несин и Л.Н. Аряев вообще открывали работы, в которых содержатся критикуемые ими высказывания о заключении договора между русами и Византией в 860 г.?
Указание на то, что патриарх Фотий (858-867 и 877-886) ничего не говорит о заключении мира, не может считаться безупречным аргументом против. Фотий в своих проповедях объяснял народу отступление русов как следствие божественного вмешательства, что было ему на руку, так как способствовало укреплению веры у прихожан и нагнетанию у них страха перед грехами, соответственно, логично, что он ничего не говорит об обычном политическом урегулировании и заключении мира, поскольку это ослабило бы народное впечатление о божественности спасения Константинополя. О мирных договорах с Русью в Х в. ни один византийский источник также ничего не сообщает.
Серьёзные аргументы в пользу того, что между русами и византийскими властями было в 860 г. у стен Константинополя заключено соглашение, предшествовавшее позднейшим полномасштабным договорённостям, описанным Фотием в «Окружном послании», давно и хорошо известны[8]. Да простят меня не признающие никаких научных авторитетов М.А. Несин и Л.Н. Аряев за длинную учёную цитату, но я не вижу смысла «изобретать велосипед» и вполне разделяю уже прозвучавшую в историографии аргументацию: «Заслуживающим внимания аргументом в пользу заключения перемирия у стен Константинополя, ускользнувшим от исследователей, является факт упоминания Фотием об уходе руссов с огромными богатствами. Во второй проповеди, произнесенной, как известно, после снятия осады, Фотий говорил о руссах как о народе, получившем со времени осады “значение”, “достигшем блистательной высоты и несметного богатства”. Если слова о “значении” и “высоте” характеризуют в основном возросший международный авторитет Руси, то упоминание о несметных богатствах, приобретенных руссами в Византии, говорит о материальных результатах похода. Два возможных способа могли использовать руссы для приобретения этого богатства: первый – сохранить за собой все награбленное в Византии имущество: товары, церковные ценности, предметы личного обихода греков; второй – получить за уход от города огромный выкуп, контрибуцию. Мы не знаем точно, что имел в виду Фотий, но и в том и в другом случае Русь могла добиться сохранения богатств путем перемирия. Если допустить, что руссы сохранили за собой богатства, захваченные в ходе нашествия, то, значит, ни о каком поражении их, ни о каком потоплении русских судов разыгравшейся бурей (версия Симеона Логофета) не может быть и речи, а сообщение Брюссельской хроники и Симеона Логофета о неудаче руссов (повторенное русскими летописями) следует расценить как общую оценку похода, который не достиг своей цели – Константинополь устоял. Греки были вынуждены согласиться на сохранение руссами награбленного имущества не в пример событиям в Амастриде, когда руссы обязались вернуть захваченные церковные ценности. Переговоры в данном случае вполне возможны, и не только потому, что они должны были зафиксировать этот почетный отход руссов от города, но и потому, что именно в ходе переговоров мог решиться вопрос о последующем русском посольстве в Константинополь для заключения договора о “мире и любви”, сведения о котором содержатся у Фотия, в группе источников продолжателя Феофана. После серьезных межгосударственных конфликтов сами собой такие посольства не являлись.
Факт переговоров становится тем более реальным, если допустить, что руссы увезли с собой огромный выкуп. Возможно, что имело место и то и другое: сохранение руссами за собой награбленного имущества и получение выкупа, ведь Фотий говорит о приобретенных ими несметных богатствах» (Сахаров 1980: 57-58).
В самом начале ответа М.А. Несина и Л.Н. Аряева читаем: «Наблюдениям М.А. Несина о сравнительно позднем происхождение сведений о наличии у русов сотен кораблей Жих пытается противопоставить фантастические домыслы о каких-то ранних независимых источниках сведений Брюссельской хроники и Венецианской хроник XI в. о 200 и 360 кораблей русов». Итак, у М.А. Несина «наблюдения», у меня «фантастические домыслы». Обычно люди сами о себе такое писать стесняются. Но, как известно, сам себя не похвалишь – никто не похвалит[9]. Наверное, после такого вести какую-либо дискуссию с М.А. Несиным с моей стороны было бы кощунством, ему остаётся только продолжить сеанс самолюбования, например, включить из динамиков на всю громкость Николая Баскова и запеть:
Я натуральный блондин
На всю страну такой один!
Но если всё же говорить серьёзно, то мои аргументы о ранних источниках Брюссельской и Венецианской хроник носят предметный характер. Насколько они обоснованы и кто прав – пусть решают коллеги. Кратко напомню свою аргументацию:
1) Относительно Брюссельской хроники я, собственно, просто сослался на наблюдения П.В. Кузенкова, которые считаю вполне убедительными (получается, что М.А. Несин и Л.Н. Аряев его тоже де-факто обвиняют в «фантастических домыслах»): в её сообщении о походе русов в 860 г. точно указаны число, месяц, индикт, год от сотворения мира и год царствования Михаила, точно соответствующие друг другу. «Подобная дата, вообще крайне редкая для византийской хронографической традиции, является единственной в весьма скупой на сообщения Брюссельской хронике (правление преемника Михаила, Василия I, вообще не отмечено никакими событиями). По мнению исследователей, такое внимание к нападению руси 860 г. можно было бы объяснить, если допустить, что заметка о нем записана его свидетелем или по крайней мере современником» (Кузенков 2003: 155-156; Жих 2023: 105);
2) Наличие раннего источника в сообщении о походе 860 г. в «Венецианской хронике» Иоанна Диакона следует, во-первых, из того, что он ничего не говорит о гибели флота русов: у него о нападавших сказано, что они «с триумфом отступили восвояси». Следовательно, сообщение Иоанна Диакона восходит к источнику, созданному до того, как эта традиция сформировалась. Во-вторых, он называет русов «северными людьми», то есть просто калькирует византийскую терминологию – патриарх Фотий говорит о напавших на Константинополь русах: «народ с севера», «гроза гиперборейская», «скифский народ» и т.д.
Вывод о калькировании Иоанном Диаконом относящихся к Руси указанных византийских терминов М.А. Несин и Л.Н. Аряев называют «явной натяжкой» и тут же добавляют, что «упоминание норманнов может объясняться разными причинами», игнорируя сделанное мной и С.Н. Беззаконовым наблюдение, что все известные случаи именования русов «северными людьми» («норманнами») в европейских источниках (помимо Иоанна Диакона ещё письмо Людовика II и Лиутпранд Кремонский) связаны с византийской традицией и калькируют византийскую терминологию, связанную с обозначением Руси как «северного народа» (Беззаконов, Жих 2021а: 92-93).
Ещё показательный пример недобросовестности и тенденциозности из текста М.А. Несина и Л.Н. Аряева: «Например, М.И. Жих является приверженцем теории о происхождении Руси от алан (Беззаконов, Жих, 2021; Беззаконов Жих 2021 а). С одной стороны, это восходит к давней традиции, берущей начало с польской ренессансной историографии. С другой – это явное отрицание всей научной традиции российской историографии, которая от этой теории отказалась еще с татищевских времен и в коей все попытки возродить эту теорию никогда не получали поддержки. Использование сторонником столь маргинальной теории при критике оппонента argumentum ad verecundiam психологически вполне понятно, хотя и довольно нелепо».
Весь пассаж представляет собой примитивную манипуляцию, рассчитанную на «читателей, имеющих о теме самое общее представление», и преследующую единственную цель – дискредитировать оппонента не мытьём так катаньем. Оставляя на совести М.А. Несина и Л.Н. Аряева рассуждения о моей «психологии», констатирую, что, на самом деле, по числу сторонников и по общему научному «весу» иранская концепция начала Руси всегда была второй после скандинавской[10]. Известный санкт-петербургский медиевист М.Б. Свердлов совершенно справедливо писал: «Поддержав давнюю идею о связи этнонимов “рос”, “рус” с югом Восточной Европы и дополнив ее их распространением с юга на север Восточной Европы, М.В. Ломоносов проявил гениальную интуицию. В науке Нового времени эти наблюдения создавали условия для разработки “южной гипотезы”, по условному названию О.Н. Трубачева, их происхождения» и получили дальнейшую разработку в трудах ряда ученых (Свердлов 2011: 578 и сл.).
Её в той или иной форме поддерживали Д.И. Иловайский (Иловайский 2015: 46-103, 227-250), Л.В. Падалка (Падалка 1914: 357-382), Г.В. Вернадский (Вернадский 1996: 270-293), С.П. Толстов (Толстов 1947: 39-59), М.И. Артамонов (Артамонов 1962: 290-293; 1990: 287), А.П. Новосельцев (Новосельцев 1965: 363-364; 1985: 94; 1990: 208; 2000: 59-60), Д.Т. Березовец (Березовец 1970: 59-74; 1972: 288-292; 1999: 320-350), Д.Л. Талис (Талис 1973: 229-234; 1974: 87-99), П.Н. Третьяков (Третьяков 1968: 179-187; 1970: 104-110), А.С. Стрижак (Стрижак 1991; 1992: 27-34; 1998: 18-56), А.Г. Николаенко (Николаенко 1991), В.В. Седов (Седов 1982: 111-113; 1999: 50-82; 2002: 255-295), А.Г. Кузьмин (Кузьмин 2003: 243-267), Е.С. Галкина (Галкина 2002; 2012), М.Б. Свердлов (Свердлов 2003: 94-95; 2011: 578-584), В.В. Фомин (Фомин 2015: 9-25; 2025. Т. 2: 350-373) и т.д. О.Н. Трубачев несколько десятилетий разрабатывал очень близкую к иранской индоарийскую концепцию происхождения Руси (Трубачёв 1999: 56-58, 122-124; 2005: 131-188).
Также многие учёные писали о южном происхождении Руси, осторожно высказываясь об этноязыковой конкретизации изначальных носителей данного этнонима: А.Л. Шлёцер (Шлёцер 1816: 86-117; 2015: 280-283), Г. Эверс (Эверс 1825: 59-67, 83-84, 105-121, 132-147; 1826: 157-212, 226-233, 256-265), С.М. Соловьев (Соловьев 1959: 126), С.А. Гедеонов (Гедеонов 2018: 331-427), В.Г. Васильевский (Васильевский 1915: I-CCLXXXVIII), В.А. Пархоменко (Пархоменко 1913; 1924: 54-56), А.П. Дьяконов (Дьяконов 1939: 83-90), А.Н. Насонов (Насонов 1951: 28-68), Б.Д. Греков (Греков 1959: 355-358), М.Н. Тихомиров (Тихомиров 1979: 22-45), Б.А. Рыбаков (Рыбаков 1953: 23-104; 1982: 55-90), М.Ю. Брайчевский (Брайчевський 1968: 159-177; 2009: 350-355), А.Н. Сахаров (Сахаров 1980: 36-83), П.П. Толочко (Толочко 1987: 14-36; 2013: 38-59), И.Я. Фроянов (Фроянов 2015: 93-98) и т.д.[11]
Особо подчеркну, дело не в «авторитетности» названных имён, а в стоящей за ними аргументации, содержащейся в научных работах названных историков, которую никто никогда всерьёз не опроверг, в том числе, разумеется, и М.А. Несин с Л.Н. Аряевым, которые дошли до того, что просто объявили оппонентов якобы несуществующими.
Столь же далёким от действительности является утверждение М.А. Несина и Л.Н. Аряева, что «набег русов на Константинополь 860 г. историки обычно считают скандинавским (принципиальное исключение представляют собой только радикальные антинорманисты)». На самом деле, если мы обратимся к научным работам, в которых данный поход специально рассматривался в общем контексте становления Руси (а не просто бегло упоминался[12]), то картина будет следующей: в историографии существует три направления[13], по-разному определяющих состав участников и характер похода 860 г. Однозначно со скандинавами его связывала, вопреки утверждению М.А. Несина и Л.Н. Аряева, только лишь одна группа учёных: А.А. Васильев (Vasiliev 1946), М.В. Бибиков (Бибиков 2004: 41-56), С. Франклин с Д. Шепардом (Франклин, Шепард 2009: 88-101), В.Я. Петрухин (Петрухин 2014: 109-124) и т.д.
В.В. Мавродин (Мавродин 1945: 214-219; 1949: 31-39), Б.Д. Греков (Греков 1959: 355-358), М.В. Левченко (Левченко 1956: 57-90), В.Т. Пашуто (Пашуто 1968: 58-60), А.Н. Сахаров (Сахаров 1980: 48-58; 2019: 13-19), Б.А. Рыбаков (Рыбаков 1982: 116, 289-290), П.П. Толочко (Толочко 1987: 21-24; 2013: 46-59), М.Ю. Брайчевский (Брайчевский 1980: 264-284; 1983: 276-297; 1986: 31-38; 1989: 62-65, 80-84, 93-96, 195-241), М.Б. Свердлов (Свердлов 2003: 92-105), И.Я. Фроянов (Фроянов 2015: 94-95) и т.д. связывали этот поход с формированием Древнерусского государства на Среднем Днепре, а роль в нём варягов определяли как вторичную. К этому же направлению, в общем, примыкают и весьма осторожные в суждениях Г.Г. Литаврин (Литаврин 2000: 47-60) и П.В. Кузенков (Кузенков 2003: 3-172; 2012: 71-83).
А.Л. Шлёцер (Шлёцер 1816: 86-117; 2015: 280-283), Г. Эверс (Эверс 1825: 59-67, 83-84, 105-121, 132-147; 1826: 157-212, 226-233, 256-265), В.Г. Васильевский (Васильевский 1915: I-CCLXXXVIII), В.А. Пархоменко (Пархоменко 1913: 12-59), иеродиакон Никон (Никон 1989: 27-40), В.В. Седов (Седов 1999: 74; 2002: 283-286), А.Г. Кузьмин (Кузьмин 2003: 243-267), Е.С. Галкина (Галкина 2002: 51-63; 2012: 33-42), О.Н. Трубачев (Трубачёв 2005: 131-188), К.А. Максимович (Максимович 2006: 14-56), С.В. Цветков (Цветков 2010), В.В. Фомин (Фомин 2015: 9-25; 2025. Т. 2: 350-373) и т.д. связывали поход 860 г. с Русью, существовавшей в Северном Причерноморье и на юго-востоке Европы до прихода в регион варягов, а Г.В. Вернадский видел в нём совместное предприятие аланов и скандинавов (Вернадский 1996: 345-346). Это направление поиска близко и мне (Беззаконов, Жих 2021а: 78-124).
Как видим, М.А. Несин и Л.Н. Аряев неоднократно и целенаправленно используют простой топорный приём – широкая представленность в историографии точки зрения, противоположной разделяемой ими, начисто игнорируется, работы оппонентов банально замалчиваются, благодаря чему громогласно провозглашается: «Общепринятым является то-то». Историографической реальности это ни в малейшей степени не соответствует.
По мнению соавторов, «все историографические штудии М.И. Жиха посвящены одной задаче – доказать, что атаковавшие Константинополь русы были донскими и / или крымскими аланами». У меня нет и не было такой задачи. Свою научную задачу в изучении похода 860 г. я вижу в том, чтобы проанализировать ряд проблемных вопросов, на которые не только нет правдоподобных ответов, но и которые, по сути, вообще обходятся в историографии стороной. Если в истории России Нового времени, да и Позднего Средневековья, вопросы логистики давно и плодотворно разрабатываются, то применительно к раннему средневековью они пока остаются в историографии terra incognita. В итоге имеем парадоксальную ситуацию: на страницах научных работ словно в сказке про старика Хоттабыча в Восточной Европе IX века действуют огромные армии, невесть откуда взявшиеся, невесть как собиравшиеся, невесть как снабжавшиеся и невесть как перемещавшиеся на огромные расстояния. Я, действительно, считаю аргументы в пользу того, что за походом стояла дославянская и доваряжская Русь юго-восточной Европы более весомыми, но полностью открыт к аргументам сторонников других гипотез и если мои аргументы будут корректно (а не в «погромном» стиле М.А. Несина и Л.Н. Аряева) опровергнуты, я, разумеется, признаю это.
Допустим условно «аланская» гипотеза неверна, но сторонникам «традиционных» («киевской» и «ладожской» гипотез) в любом случае придётся ответить на заданные нами вопросы, а именно:
1) Где находилась полития, стоявшая за походом и каковы материальные следы её социально-политических структур? В таких крошечных посёлках как Киев и Ладога середины IX в. дело с этим обстоит очень плохо. В салтово-маяцкой культуре (далее – СМК) такие следы – белокаменные крепости, крупнейшие на тот момент в Восточной Европе поселения с пристанями, и ремесленные центры, в которых изготавливалось высококачественное оружие;
2) Располагала ли эта полития достаточным воинским контингентом и если да, где материальные признаки этого? В Ладоге и в Киеве середины IX в. с признаками наличия воинских контингентов дело обстоит очень плохо. В СМК такие признаки – многочисленные воинские захоронения;
3) Есть ли на территории этой политии признаки распространения Христианства и существования церковной епархии Константинопольского патриархата? В Ладоге и в Киеве середины IX в. признаки распространения Христианства отсутствуют. В СМК такие признаки – захоронения по христианскому обряду и наличие христианских культовых сооружений;
4) Какова была логистика маршрута? Где русы построили (или приобрели) корабли для этого похода? Как добрались до Константинополя? Как и за счёт осуществлялось обеспечение войска продовольствием?
У сторонников «киевской» и «ладожской» гипотез на данный момент нет серьёзного ответа ни на один из этих четырёх вопросов. Более того – они их обычно даже не замечают. В свете сказанного по-прежнему актуальным является заданный О.Н. Трубачевым «вопрос об авторстве опустошительных морских походов на Амастриду и Константинополь IX в. (русы-славяне, русы-варяги или – какие-то “третьи” русы-росы?)» (Трубачев 2005: 137).
М.А. Несин продолжает отстаивать своё предположение, что «сведения Жития патриарха Игнатия о разорении русами поселений и монастырей на Черном море и Принцевых островах нет оснований связывать с реалиями данного набега русов». Моё замечание, что «Игнатий находился в ссылке с 858 г. по 867 г. Вероятность того, что в этом промежутке времени помимо известного по ряду источников похода на Константинополь в 860 г., русы совершили ещё один набег на империю, проникнув аж в Мраморное море, который при этом, кроме Жития Игнатия, не отразился больше ни в одном источнике, стремится к нулю» (Жих 2023: 110), М.А. Несин и Л.Н. Аряев парируют следующим образом: «М.А. Несин не писал о набеге русов на Принцевы острова во время ссылки Игнатия. Речь шла лишь о том, что скорее всего работавший уже в X в. агиограф описал в ЖИ реалии не рейда на Константинополь, а некого другого набега русов, который мог случиться и после смерти Игнатия, ближе по времени к написанию его жития в начале X ст.».
Однако в тексте Жития Игнатия поход русов совершенно ясно отнесён к периоду его ссылки (858-867), говорится об убийстве русами его служителей (Кузенков 2003: 104-105). М.А. Несин и Л.Н. Аряев полагает, что такое отнесение может быть поздним и искусственным, в то время как в реальности описываемый в Житии поход мог состояться и позже ссылки Игнатия, но это не более, чем вольное допущение, которое не может служить доказательством чего-либо: если прибегать к таким допущениям, то «доказать» можно всё, что угодно.
По мнению М.А. Несина, описание действий русов в «Житии Игнатия» «напоминает летописный поход Олега на Константинополь, тоже состоявшийся по ПВЛ в начале X в.: тогда греки “замкоша Суд”, в результате чего Олег не смог подойти к городу, разорял округу и “пожгоша церкви”» (Несин 2024: 52). Однако, мимо М.А. Несина прошёл давно известный в историографии факт: слова ПВЛ, согласно которым воины Олега «много убийство створи грѣком, и полаты многы разбиша, а церькви пожьгоша. А ихъже имяху полоняникы, овѣхъ посѣкаху, другыя же мучаху, иныя же растрѣляху, а другыя въ море вметаша, и ина многа зла творяху русъ грѣком, елико же ратнии творятъ» (ПВЛ 1997: 82) являются заимствованием из греческого источника – Хроники Симеона Логофета, «точнее, одной из ее многочисленных редакций, дополнявшей окончившуюся на середине IX в. хронику Георгия Монаха (Амартола)» (Кузенков 2011: 29). В самой же Хронике Симеона Логофета это красочное описание относится к походу русов в 941 г. Автор ПВЛ перенёс его на поход Олега 907 г. Таким образом, вопреки М.А. Несину, нет никаких оснований соотносить описание похода Олега в ПВЛ и описание похода русов в Житии Игнатия.
Соавторы полагают, что «стремление Жиха компенсировать недостаток источников массовостью библиографических ссылок порой доходит до курьеза. Например, численность населения Константинополя в 500-800 тысяч человек в IX-X вв. он обосновывает ссылками на работу A. Аndréadès 1920 г. и на научно-популярный интернет-проект о Великом Шелковом пути. Все хорошо, но библиография обзорной статьи по истории Стамбула, на которую ссылается Жих, содержит лишь одну ссылку по вопросу о численности города в IX-X вв., и это ничто иное, как все та же работа Аndréadès».
В действительности, никакого «курьёза» нет, автором «обзорной статьи по истории Стамбула, на которую ссылается Жих» является известный американский историк из Вашингтонского университета Дэниел Во и статья отражает актуальные научные представления о численности населения Константинополя. То, что она «содержит лишь одну ссылку по вопросу о численности города в IX-X вв., и это ничто иное, как все та же работа Аndréadès», объясняется тем, что работа А. Андреадеса (Andréadès 1920: 68-119) по сей день является основным исследованием по численности населения Константинополя и её выводы принимаются современными учёными.
Далее в своём тексте М.А. Несин и Л.Н. Аряев абстрактно рассуждают о том, что мы не знаем достоверно, какой была в указанный период численность населения Константинополя, но ни разу не вступают в предметную полемику с работой А. Андреадеса, а равно не указывают работ, в которых его выводы были бы предметно оспорены. Однако, абстрактные рассуждения никак не могут служить доказательством. Расчёты А. Андреадеса основаны на тщательном скрупулёзном анализе источников и если М.А. Несин и Л.Н. Аряев не согласны с ними, они должны обосновать своё несогласие таким же предметным анализом источников о демографии византийской столицы, который в их тексте полностью отсутствует[14].
Даже если оценки А. Андреадеса несколько завышены (что предметно не доказано), бесспорно, что Константинополь был на тот момент крупнейшим мегаполисом в Европе, следовательно, экстраординарной целью для военной атаки. Соответственно, незыблемым является и тезис о том, что атаковать этот город и посеять в нём панику могло только весьма значительное, на уровне, как минимум, в несколько тысяч человек, войско, который М.А. Несин и Л.Н. Аряев также пытаются утопить в пустом многословье. Его можно было бы опровергнуть, только приведя конкретные примеры атак на Константинополь малочисленных военных отрядов, на что я в своей рецензии указал М.А. Несину (Жих 2023: 107). Ни одного подобного примера М.А. Несин и Л.Н. Аряев привести не смогли, соответственно, предположение М.А. Несина о том, что в 860 г. Константинополь атаковали «единицы – немногие десятки кораблей, а не многотысячное войско на сотнях судов» (Несин 2024: 45) повисает в воздухе, поскольку ни единой аналогии такой атаке нет. Все известные нападения на Константинополь были масштабными военными операциями.
Указание М.А. Несина и Л.Н. Аряева на то, что «в 1621 г. казачий набег на 15-16 чайках вызвал сильную панику среди населения Стамбула» не может рассматриваться в качестве корректной аналогии. Паника панике рознь. Едва ли в 1621 г. кто-то всерьёз опасался падения Стамбула, в то время как в 860 г. такая угроза, по словам Фотия, была совершенно реальной: «О, как нахлынуло тогда все это, и город оказался – еще немного, и я мог бы сказать – завоеван! Ибо тогда легко было стать пленником, но нелегко защитить жителей; было ясно, что во власти противника – претерпеть или не претерпеть [это нам]; тогда спасение города висело на кончиках пальцев врагов, и их благоволением измерялось его состояние; и немногим лучше, скажу я, – скорее же, гораздо тягостнее – было не сдаваться городу, чем давно уже сдаться: ведь первое стремительностью испытания, возможно, сделало бы незаметной причину несиюминутного пленения; второе же, затяжкой времени превознося человеколюбие противников – якобы до сих пор [город] не пал из-за их милосердия – и присоединяя к страданию позор снисхождения, мучительней делает взаимное ощущение пленения» (Кузенков 2003: 58-59). Естественно, в 1621 г. никто и близко не писал ничего подобного.
По справедливым словам А.Н. Сахарова, «нападение Руси на Константинополь в 860 г. на протяжении почти пяти веков неизменно становилось сюжетом греческих хроник, переписки, религиозных песнопений, благодарственных слов, проповедей, официальных циркуляров, речей. Думается, что не все сведения о нашествии дошли до современников, но и те, что стали достоянием истории, несомненно, свидетельствуют о том, что поход 860 г. не был для Византии ординарным пограничным конфликтом с одним из “варварских” племен, а вылился в противоборство с опасным и сильным противником, стал из ряда вон выходящим событием, может быть столь же прогремевшим на весь тогдашний европейский и ближневосточный мир, как и предыдущие нападения на Византию персов, аваров, арабов. Во всяком случае, значительность информации византийских источников не оставляет на этот счет сомнений» (Сахаров 1980: 51).
В очередной раз игнорируя свою максиму о недопустимости «доказательства ссылкой на авторитеты» М.А. Несин и Л.Н. Аряев пишут, что в работе А.А. Тортики «речь идет об алано-болгарах, находящихся под властью не фантомного “Русского”, а реально существовавшего Хазарского каганата, назначающего им “главных вождей”».
Во-первых, о том, что хазарский каган назначал алано-болгарам СМК «главных вождей» ни в одном источнике не говорится, это просто предположение, основанное на традиционном мнении о вхождении СМК в состав Хазарии, которое, в свою очередь, также ни на одном источнике не основано и является сугубо гипотетическим (буду очень благодарен М.А. Несину и Л.Н. Аряеву, если они приведут хотя бы один источник, говорящий о вхождении земель верховьев Северского Донца, Оскола и Дона в состав Хазарии, а тем более о том, что Хазарская администрация назначала их жителям «главных вождей»).
Во-вторых, тезис о «фантомности» Русского каганата М.А. Несин и Л.Н. Аряев сопровождают ссылками на работы В.Я. Петрухина и А.П. Толочко, однако игнорируют тот момент, что мы с С.Н. Беззаконовым дали ответ названным авторам: «В.Я. Петрухин настаивает, что Русский каганат – это “историографический фантом”. По его мнению, даже если правитель русов носил титул “хакан”, это не может служить доказательством существования у них каганата, ибо ни один из известных исследователям источников политию русов каганатом не называет. Однако источникам не известен ни Хазарский каганат, ни Аварский каганат и т.д., в них есть только упоминания о кагане хазар, кагане авар и т.д. “Каганат” – сугубо кабинетный термин современной науки, неизвестный источникам. И если на основании упоминаний в источниках о каганах авар и хазар ученые условно именуют возглавляемые ими политии каганатами, то на основе упоминаний в источниках о кагане русов можно с аналогичным основанием употреблять в науке термин Русский каганат. Разве найдены могилы хазарских каганов или надписи, подтверждающие сообщения из так называемой еврейско-хазарской переписки и других посвященных хазарам текстов? Археологи по сей день не могут прийти к единому мнению, какие погребения следует относить к собственно хазарским. Значит ли это, что Хазарского каганата, да и самих хазар тоже не существовало?» (Беззаконов, Жих 2021: 10-11). Если М.А. Несин и Л.Н. Аряев не согласны с нашим ответом, они должны обосновать своё несогласие, а не делать вид, что его не существует.
Утверждение М.А. Несина и Л.Н. Аряева о том, что «ни единого достоверного известия о постоянной епархии на Руси до начала XI в. нет», представляют собой пример пустого бездоказательного пафоса.
Сообщения Фотия о принятии русами Христианства на политическом уровне и организации у них церковной епархии М.А. Несин и Л.Н. Аряев считают возможным преувеличением, ссылаясь на то, что «в начале своего послания и тоже в одном ряду с крещением болгар Фотий столь же уверенно пишет о принятии армянами Халкидонского символа веры», а это, по их мнению, «мягко говоря, преувеличение». Далее М.А. Несин и Л.Н. Аряев выписывают из Википедии вместе со ссылками информацию о Ширакаванском соборе, «состоявшемся, по версиям некоторых исследователей, в 862 г.»: «Проходил ли собор именно в это время, какие на нем были приняты решения, подтвердил ли он воссоединение Армянской церкви с Константинополем или, наоборот, проклял Халкидонский символ веры, да и состоялся ли этот собор вообще – все это спорные вопросы. Фактом является то, что ни одно из постановлений этого собора не вошло в сборники армянского канонического церковного права»; «Итак, за словами Фотия о присоединении армян к православию стоит лишь его переписка с представителями армянской церкви» – делают вывод М.А. Несин и Л.Н. Аряев.
Однако, вполне возможно, что Ширакаванский собор как раз принял решение о воссоединении Армянской церкви с Константинополем, которое впоследствии было ею отвергнуто, чем и объясняется то, «что ни одно из постановлений этого собора не вошло в сборники армянского канонического церковного права». Поскольку такой вариант вполне возможен, прямых оснований обвинять Фотия во лжи или в преувеличении относительно воссоединения Армянской церкви с Константинополем у нас нет – он мог зафиксировать сложившуюся на момент написания «Окружного послания» ситуацию, которая в дальнейшем не получила развития.
М.А. Несин и Л.Н. Аряев указывают, что в ряде рукописей списка епархий Льва VI Мудрого (886-912), в котором фигурирует Росская митрополия, «в заглавиях рядом с императором Львом Мудрым фигурировал патриарх Фотий, вторично отстраненный от патриаршества сразу после смерти Василия I», что, по их мнению, говорит о ненадёжном характере данного источника. Но в контексте разговора о крещении русов во второй половине IX в. смешение в источнике информации второй половины IX в. и самого начала Х в. ничего принципиально не меняет – речь в любом случае идёт об одном довольно узком промежутке времени и о создании Росской епархии в рамках этого промежутка.
Доказательство того, что «”Фотиево крещение Руси” представляется историографическим фантомом» М.А. Несин и Л.Н. Аряев видят также в том, что в «в русско-византийском договоре 911 г. русь противопоставляется христианам, а сведения о значительном числе христиан на Руси относится уже ко временам Игоря», игнорируя то обстоятельство, что нам неизвестно о том, была ли какая-то прямая политическая или этнокультурная преемственность между условно «Русью 860 г.» и «Русью 911 г.». Как уже говорилось выше, многие историки считали, что за походом 860 г. стояла не «Киевская» (в широком смысле), а предшествующая ей Донская и Причерноморская Русь юго-восточной Европы. Получается замкнутый круг: сначала М.А. Несин и Л.Н. Аряев имплицитно принимают преемственность между Русью 860 и 911 гг., а потом отсутствие христиан во второй интерпретируют как доказательство отсутствия церковной епархии в первой, что совершенно некорректно, тем более, что даже если исходить из версии ПВЛ и считать, что оба похода были совершены из Киева, то и в этом случае следует учитывать, что согласно летописи, между 860 и 911 гг. в Киеве произошла смена правителей и их окружения, что могло повлечь глубокие изменения и в религиозной ориентации.
Утверждение М.А. Несина и Л.Н. Аряева, что «только после крещения Ольги появляется упоминание о русских христианах в независимом иностранном источнике – послании папы Иоанна XIII чешскому князю Болеславу Благочестивому» просто неверно. Первым упоминанием «о русских христианах в независимом иностранном источнике» является рассказ о путях купцов-русов Ибн Хордадбеха (писал в 40-80-е гг. IX в.), который отмечает, что, прибывая, в Багдад русы говорят, что они «христиане и платят подушную подать (джизью)» (Ибн Хордадбех 1986: 124), то есть налог, взимаемый с иноверцев (христиан и иудеев) за оказываемое арабскими властями покровительство.
Слова М.А. Несина и Л.Н. Аряева, что «для реконструкции длительных сроков пребывания русов под Константинополем М.И. Жих неаргументированно датирует Г1 (первую гомилию патриарха Фотия – М.Ж.) 23 июня» представляют собой недоразумение. Такие речи произносились патриархом по воскресениям, а первым воскресением после начала атаки русов на город (согласно Брюссельской хронике 18 июня, которое в 860 г. приходилось на вторник) было 23 июня, соответственно, с очень высокой вероятностью, именно в этот день и была произнесена Фотием первая гомилия. Пафосное негодование М.А. Несина и Л.Н. Аряева, что я не упомянул работу Л. Мюллера, где первая гомилия Фотия датирована тем же числом, совершенно мимо цели – вывод о дате произнесения первой гомилии лежит на поверхности.
Дж. Уортли, проанализировав систему библейских цитат во второй гомилии Фотия, пришёл к выводу, что она была произнесена патриархом в девятое воскресенье после Пятидесятницы, которое в 860 году (когда Пасха была 14 апреля) пришлось на 4 августа (Wortley 1970: 50-53), следовательно, русы ушли от стен города незадолго до этой даты. Понимая, что данное обстоятельство решительно противоречит гипотезе М.А. Несина о походе русов 860 г. на Константинополь как небольшом и кратком (в течении суток) рейде, соавторы в своём излюбленном стиле пытаются утопить его в многословии: «Никем не доказано, что Г2 создана в ближайшие дни после ухода русов, который не указан в ней как свежее событие. Разумеется, даже за полтора месяца у горожан не могли изгладиться впечатления о неожиданном набеге русов, разоривших предместья и убивших многих мирных жителей, и эти события не теряли актуальности в качестве темы для назидательной беседы». Вполне очевидно, что произнесение гомилии по горячим следам события куда более вероятно, чем через полтора месяца.
По словам соавторов, «Жих приписывает Несину допущение ни на чем не основанного домысла о русах как о данах, а также изобретение некого неизвестного набега русов на Принцевы острова в период пребывания на них в ссылке смещенного патриарха Игнатия в 858-867 гг. В действительности, М.А. Несин отнюдь не безосновательно допускал, что русы были фризскими данами, а сослался на наблюдения О.Л. Губарева о наличии фризской магической формулы в русско-византийском договоре 944 г., сходстве древнерусского и фризского права и упоминание руси в ПВЛ в ряду скандинавских народов на месте данов».
О Житии Игнатия уже было сказано выше. Никаких реальных доказательств связи руси с фризскими данами в дилетантских сочинениях О.Л. Губарева нет. Данная версия не находит поддержки даже у большинства сторонников скандинавской гипотезы, в частности, подверглась серьёзной критике лингвиста С.Л. Николаева (Николаев 2012: 412-413). Даже с учетом того, что предметы фризского происхождения в Ладоге фиксируются, если допустить, что фризы, а тем более «рустры», сюда все-таки добирались[15], говорить о каком-то их массовом присутствии и роли на поселении не приходится.
Постулируемое О.Л. Губаревым «сходстве древнерусского и фризского права» доказывается им методологически некорректно, поскольку две произвольно выбранные правовые системы сравниваются вне контекста. Естественно, правовые нормы разных «варварских правд» имеют сходные моменты и если произвольно взять любые две из них, можно будет найти немало общего. Отделить при этом типологическое сходство от генетической связи можно только при условии фронтального анализа «варварских правд» Восточной и Северной Европы. Только такой анализ может показать наличие неких уникальных и не повторяющихся в других правовых системах черт сходства, но он О.Л. Губаревым не проводился: им просто наугад было сопоставлено древнерусское и фризское право. Но что простительно дилетанту О.Л. Губареву, то не простительно историку М.А. Несину.
Никаких доказательств присутствия скандинавов в IX в. на Чёрном море ни по письменным, ни по археологическим источникам, насколько мне известно, никто никогда не привёл.
М.А. Несин и Л.Н. Аряев полагают, что упоминаемый в древнерусском переводе жития Стефана Сурожского «Новгород русский» не может быть калькой с греческого Νεάπολις (*Νεάπολις ή των Ρώς), как полагал ряд исследователей (Васильевский 1915: CCLXXXIII; Трубачев 1999: 88-89; 2005: 139; Галкина 2002: 56), поскольку «Неаполь Скифский был уничтожен готами еще в III в. н.э.», однако, не учитывают, что в Северном Причерноморье известно не одно, а несколько поселений с подобными названиями («Navarum, город в Скифии (Плиний), Ναύαρον, город на реке Каркинит (Птолемей), ср. др.-инд. паѵа- 'новый', vara- 'огороженное пространство'»: Трубачёв 2005: 139), одно из которых вполне могло существовать и в IX в.
Утверждение М.А. Несина и Л.Н. Аряева, что «житийные сведения о русских письменах не является бесспорными (обычно считается, что имелись в виду “сурские”, сирийские письмена)» представляет собой худший вариант «доказательства ссылкой на авторитеты»: во всех известных списках Жития Кирилла читаются только «роусьски (варианты: русьскы, росьскы, рускы) письмена» (Вернадский 1996: 350-351), никаких «сурских письмен» нет ни в одном списке, это лишь вольный домысел некоторых авторов.
При этом, рассказ Жития Кирилла о «русских письменах» («Обрѣте же тоу Еуаггелие и Псалтирь, роусьскими письмены писано, и человѣка обрѣть, глаголюща тою бесѣдою, и бесѣдова съ нимъ, и силу рѣчи приимь, своей бесѣдѣ прикладая различьная письмена гласная и съгласная, и къ Богоу молитву творя, въскорѣ чести и съказати, и мънози дивлѣаху, Бога хваляше»: Жит. Конст. VIII), с одной стороны, прекрасно согласуется со свидетельством патриарха Фотия о крещении русов (крещеным, безусловно, требовались богослужебные книги), с другой стороны, подтверждается восточными известиями о письменности русов.
В «Фихристе» («Каталоге») Ибн ан-Надима (Х в.) говорится: «ар-Русийа. Мне рассказывал один [человек], на правдивость коего я полагаюсь, что один из правителей (мулук) горы ал-Кабк (Кавказа – М.Ж.) послал его к правителю (малик) ар-русийа; он утверждал, что они имеют письмена, вырезываемые на дереве. Он же показал мне кусок белого дерева, на котором были изображения, не знаю, были ли это слова или отдельные буквы, подобно этому» (Калинина 2019: 389).
Персидский историк Фахр-и Мудаббир (XII-XIII вв.), передавая более ранний источник, сообщает: «У хазар тоже есть письмо, которое происходит от русского; ветвь народа румийцев (греков), живущая около них (хазар – М.Ж.), употребляет это письмо, и они называют румийцев русами. Они пишут слева направо, буквы не соединяют между собой. Букв всего 22» (Бартольд 1968: 466). О Киевской Руси здесь речь явно идти не может, поскольку к тому моменту, когда в ней началось широкое распространение письменной культуры (конец Х – начало XI в.), Хазарии уже не существовало.
А.А. Спицын, верно отмечая, что «Алания крещена была, может быть, уже почти вся, когда в Киевской Руси христиане считались еще единицами», полагал, что «русские, ставшие известными в Херсонесе Константину Философу и имевшие написанное на своем языке Евангелие, были аланы, и скорее донские или таврические» (Спицын 1909: 77).
Г.В. Вернадский пришёл к выводу, что «манускрипт действительно был на русском, то есть на языке южной руси (асов, антов), или более точно – на языке крымских асов или русов» (Вернадский 1996: 351).
По справедливому мнению О.Н. Трубачева, «ничего невозможного в предположении о существовании когда-то таврской (тавроросской) письменности нет. Ее последующее исчезновение и забвение ставит ее в один ряд с другими начальными христианскими письменностями, которые, попав в какие-то неблагоприятные условия, перестали существовать» (Трубачёв 2005: 178).
М.А. Несин и Л.Н. Аряев считают, что из русско-византийского договора 944 г. нельзя выводить наличие «неких владений русов в Крыму», поскольку там «на самом деле шла речь об обязанности русов помогать оборонять от болгар тамошние византийские города», однако, не объясняют, каким образом русы могли это делать, не имея владений в Крыму. Правитель Киева очевидным образом не имел возможности для оперативных действий в районе Херсонеса.
Далее соавторы пафосно пишут: «Наивно было бы… ожидать, что Жих озадачится вопросом, как у Фотия вообще хватило дерзости в публичной проповеди называть безвестным народом, получившим имя от нападения на Константинополь алан, хорошо знакомых ромеям еще с античных времен?».
Здесь перед нами полное непонимание того вполне очевидного факта, что такие этнонимы как «скифы», «сарматы», «аланы» и т.д. имели зонтичный характер, покрывая в реальности множество разных североиранских (и не только) «племён». Если за походом 860 г., действительно, стояло условно «аланское» «племя» жившее в верховьях Северского Донца, Оскола и Дона, то с ним византийцы никогда ранее не сталкивались, так что эти слова Фотия, сами по себе, никак гипотезу условно «аланского» происхождения Руси опровергнуть не могут.
Вообще, если в дискуссии о начале Руси вывести за скобки политико-идеологическую и погромно-проработочную составляющую, которую туда регулярно вбрасывают авторы типа М.А. Несина и Л.Н. Аряева, то собственно научную сложность проблемы, связанную с противоречиями в источниках, порождающих споры, очень хорошо описал Б.А. Рыбаков: «Длительность споров о происхождении Руси в известной мере объясняется противоречиями в источниках, обилием домыслов и догадок у самих древних авторов. В источниках мы найдем и прямые указания на то, что русы – варяги, и столь же прямые свидетельства их славянства. Русов то называют кочевниками (патриарх Фотий), то говорят о том, что кони их не могут носить (Захария). То русов называют племенами из славян (Ибн-Хордадбе), то обосабливают их от славян и даже противопоставляют их славянам. Русская земля то расширяется до пределов всей Восточной Европы, то сужается до размеров маленького болотистого острова. Из этого списка противоречий нельзя выбрать какое-либо одно положение по своему вкусу; нельзя пытаться примирить противоположные утверждения при помощи компромиссов. Необходимо объяснить причины возникновения той или иной точки зрения в каждом источнике и рассматривать всю совокупность доступных нам сведений» (Рыбаков 1953: 27; 1982: 55-56).
Ключ к решению обозначенной Б.А. Рыбаковым проблемы, видимо, лежит в признании того, что и этноним «русы» имел зонтичный характер. Как верно заметил Д.Т. Березовец, «название русы, как и названия скифы, сарматы, венеды и т.д. является собирательным. Это название первоначально было свойственно лишь какой-то группе аланского населения, которое жило где-то в западной части северного Кавказа, возможно вблизи Таманского полуострова. Под давлением арабских завоеваний начала VIII в. это население отошло в район бассейна Дона и принесло с собой свое имя, которое стало присуще значительной части населения салтовской культуры. Рядом с именем “русы”, видимо, остались и названия местного населения – аланы, болгары, гузы и т.д. Так, например, народ, известный под названием зихи, называл себя садзуа. Так было, вероятно, и с другими этническими группами. Из-за того, что имя “русы” было собирательным, а для времени после X в. оно могло смешиваться с аналогичным именем среднеднепровского населения, возникают значительные осложнения при попытке определить, к какой именно группе населения мусульманские авторы относят это имя» (Березовец 1970: 69).
Не лишена вероятности и внешне парадоксальная мысль А.А. Горского, помещавшего Русский каганат на территории ранее подвластной хазарам и вслед за В.А. Бримом считавшего, что Киевская Русь получила свое имя в результате «контаминации двух сходных названий – скандинавского, служившего одним из обозначений варяжских дружин, и южного, которое служило одним из названий территории или/и населения Среднего Поднепровья. Сходство терминов привело к их актуализации и слиянию, способствуя восприятию северными пришельцами земли на юге Восточной Европы как своей, а местным населением – дружинников норманнского происхождения как отчасти “своих”» (Горский 2004: 46).
Естественно, подобная серьёзная научная проблематика может обсуждаться только в корректной и заинтересованной научной дискуссии, а не с «погромщиками» типа М.А. Несина и Л.Н. Аряева, для которых главное – отнюдь не поиск научной истины, а дискредитация оппонента любой ценой.
Своеобразной вишенкой на торте является утверждение М.А. Несина и его соавтора, что я будто бы использую методологию «едва ли уместную даже в студенческой научной работе».
Если вспомнить, что мы с М.А. Несиным однокурсники (к слову, все мои студенческие работы получали оценку «отлично», о чём М.А. Несину хорошо известно), то это вызывает улыбку. Когда однокурсникам по двадцать лет и они занимаются друг перед другом подобного рода похвальбой («а вот я вчера оценку получил лучше, чем ты») – это, в общем, нормально, хотя и смешно. Но когда бывшим однокурсникам уже далеко за тридцать, а один из них всё так и продолжает по инерции своё хвастовство – это уже, мягко говоря, непонятно. Если М.А. Несин так до сих пор и завидует мне, что у меня в годы нашего студенчества оценки были лучше, чем у него, то, право, ему стоит перестать это делать.
Основания говорить о какой-то странной форме зависти у меня имеются, ибо М.А. Несин уже несколько лет ведёт себя в историографическом пространстве, мягко говоря, странно, устраивая за мной своеобразные «дубли»:
1) Я публикую рецензию на книгу Е.Р. Михайловой «Вещевой комплекс культуры псковских длинных курганов. Типология и хронология» (Исторический формат. 2015. № 4. С. 344-349) – следом М.А. Несин публикует рецензию на книгу Е.Р. Михайловой (Valla. 2017. № 3. С. 113-121);
2) Я публикую рецензию на книгу Ю.В. Кривошеева «Русь и монголы: исследование по истории Северо-Восточной Руси XII-XIV вв.» (Исторический формат. 2016. № 1. С. 333-339) – следом М.А. Несин публикует рецензию на книгу Ю.В. Кривошеева (Valla. 2016. № 2. С. 64-82). И оба раза начинает он с того, что вот раньше эта книга уже рецензировалась М.И. Жихом, но он как-то плохо её отрецензировал, а я сейчас возьму и хорошо отрецензирую;
3) В конце 2017 г. М.А. Несин опубликовал погромную «рецензию», больше похожую на пасквиль, в адрес моего учителя в летописеведении, Сергея Николаевича Азбелева (1926-2017). Показательно, что «рецензия», если можно так назвать данный текст М.А. Несина, на последнюю книгу учёного, посвящённую истории новгородского летописания, увидела свет то ли ровно в день смерти С.Н. Азбелева, то ли на следующий день. Такое совпадение, разумеется, было случайным, но неслучайным являлся хамский тон, избранный тридцатилетним (на тот момент) рецензентом, далёкое от науки стремление целенаправленно оскорбить заслуженного девяностолетнего профессора.
По справедливым словам А.В. Журавеля, «резкая “рецензия” Несина на книгу С.Н. Азбелева “Летописание Великого Новгорода”, в которой Несин, оставив без внимания основное содержание книги, т.е. проведенное старейшиной отечественного источниковедения исследование новгородского летописания, сосредоточился на трех конкретных сюжетах – на Иоакимовской летописи, на фигуре Гостомысла, на теме Куликовской битвы. Вышла эта статья практически одновременно со смертью Сергея Николаевича, последовавшей 25 декабря 2017 г. в возрасте 91 года, что придавало статье Несина, злой и несправедливой, скандальный характер: Несин имел с Азбелевым немало общих знакомых и не мог не знать, что тот в последние два-три года тяжело болел» (Журавель 2019).
С.Н. Азбелев М.А. Несину ничего плохого не сделал, и его беспрецедентная грубость в адрес почтенного пожилого учёного[16] была адресована, в первую очередь, мне как его ученику. Пришлось печатно и жёстко ответить (Жих, Меркулов 2017: 20-25). После этого М.А. Несин, вместо того, чтобы набраться смелости и публично извиниться или хотя бы просто вернуть дискуссию от своего хамства к какому-то научному состоянию, пошёл на дальнейшую «эскалацию» и организовал против меня и подготовленного мной посвящённого памяти Сергея Николаевича Азбелева номера журнала «Исторический формат» ни много ни мало целый погромный «круглый стол» (Valla. 2018. № 4) написанный в ещё более вызывающей форме (как он сам грозил, «весь номер Исторического формата будет урыт»: Журавель 2019), и состоявший, помимо самого М.А. Несина из двух историков-любителей (инженера-кораблестроителя О.Л. Губарева, который на пенсии решил заняться историей, и сибирского журналиста Д.Н. Верхотурова) и ростовского студента (на тот момент) Е.Д. Подвальнова. Можно сказать, лучшие силы российской исторической науки сплотились вокруг М.А. Несина в едином творческом порыве.
Я решил не реагировать на эту нелепую клоунаду. Суть проблемы сформулировал проанализировавший данную ситуацию со стороны известный историк средневековой Руси А.В. Журавель, которого М.А. Несин также походя оскорбил просто за компанию: «И ведь самое печальное, что наука тут ни при чем и даже ни при чем мы с покойным Азбелевым, якобы ставшие на путь антинауки: постоянные “перекрестные” ссылки Несина на происки редакции “Исторического формата” неопровержимо свидетельствуют о том, что так он банально сводит счеты с обидевшим его бывшим другом (то есть со мной – М.Ж.), входящим в редакцию этого журнала и написавшим на него злую рецензию. Вопреки здравому смыслу и правилам приличия. Законы логики тут, увы, не властны» (Журавель 2019).
Если человек банально на меня «обиделся» за «злую рецензию» (на самом деле просто ответ на его пасквиль в адрес С.Н. Азбелева) и «сводит со мной счёты», то что я должен делать в такой ситуации? Отвечать ему как ни в чём не бывало, сделав вид, что его писанина имеет какое-то отношение к академической науке? Или тоже начать «сводить с ним счёты» в ответ? Я не собираюсь делать ни того ни другого;
4) 11 февраля 2018 г. в своём блоге в «Живом Журнале» я опубликовал пост, посвящённый современным критикам работ известного филолога и историка Алексея Александровича Шахматова (1864-1920) о русском летописании, названный «Шахматов и свисток» (Жих 2018), поскольку в нём я попытался показать, что большая часть критики летописеведческих работ А.А. Шахматова уходила и уходит как бы «в свисток», поскольку он был единственным учёным, который сформулировал чёткие верифицируемые критерии текстологической работы с летописным материалом, работающую альтернативу которым не смог предложить ни один из его критиков. В посте я коснулся недавней работы киевской исследовательницы Т.Л. Вилкул о древнерусском летописании (Вилкул 2015)[17], которая в своей значительной части посвящена спору с концепцией А.А. Шахматова о существовании предшествующего Повести временных лет т.н. Начального свода конца XI в., отразившегося по мнению учёного в ряде статей Новгородской первой летописи младшего извода, а также более ранних летописных сводов. Через несколько месяцев после публикации моего поста выходит рецензия М.А. Несина на рассматриваемую книгу Т.Л. Вилкул (Несин 2018: 80-96), часть которой представляет собой переложение своими словами мыслей из моего поста без всякой ссылки. Данная ситуация была расценена мной как плагиат и подробно описана в отдельном материале (Жих 2018а). Никаких извинений М.А. Несиным за это некорректное заимствование принесено так и не было;
5) В 2018 г. я публикую статью «О соотношении “Новгородской” и “Ладожской” версий сказания о призвании варягов в начальном русском летописании» (Жих 2018б). Вскоре М.А. Несин, по странному совпадению, также обнаруживает интерес к данной теме и публикует рецензию на мою статью (внешне приличную, поскольку редакция «Вестника Альянс-Архео» была в курсе нашего конфликта) (Несин 2018а);
6) В 2022 г. я, в соавторстве с С.Н. Беззаконовым, публикую статью «Поход русов на Константинополь в 860 г.: проблемы исторической географии и логистики» (Беззаконов, Жих 2021а: 78-124). Вскоре М.А. Несин, разумеется, совершенно случайно, также обнаруживает интерес к данной теме и публикует собственную статью, в которой приходит к противоположным, чем у меня выводам (Несин 2024: 45-55). Моя критическая рецензия на неё привела к появлению того специфического ответа М.А. Несина и Л.Н. Аряева, о котором я ныне пишу. К сожалению, в отличие от пункта (5) здесь редактор, С.Е. Эрлих, не только не попросил М.А. Несина держаться в академических рамках, но ещё и увязал наш с ним спор со своей борьбой с «патриётами Путина», целенаправленно примешав к делу политику, о чём далее будет сказано.
Как охарактеризовать данный феномен регулярных «дублей», которые устраивает за мной М.А. Несин? Если бы соответствующих примеров было один-два, можно было бы списать это на случайность, но поскольку примеров уже шесть штук, ни о какой случайности не может идти и речи, налицо сознательная линия поведения со стороны М.А. Несина. При этом, хочу подчеркнуть, что ни одного обратного примера, то есть того, чтобы я устроил хотя бы один «дубль» за М.А. Несиным, привести невозможно – у меня своих интересов достаточно и я не нуждаюсь в том, чтобы за кем-либо подглядывать или бегать. М.А. Несин явно пытается что-то доказать таким образом, а мне остаётся только вести данный мартиролог[18].
Завершается текст М.А. Несина и Л.Н. Аряева следующим утверждением: «Рецензия Жиха… сохраняя внешнюю наукообразность и не выдвигая откровенно абсурдных утверждений, содержит грубейшие методологические ошибки и потому не может быть признана научной в подлинном смысле этого слова. Поэтому не вызывает удивления, что эта рецензия не была напечатана в авторитетной научной периодике и смогла увидеть свет лишь в антинорманистском журнале, редактируемом самим М.И. Жихом».
Вспоминается поговорка, согласно которой «живущим в стеклянном доме камнями бросаться не следует». Пассаж М.А. Несина и Л.Н. Аряева наполнен таким пафосом, словно их опус напечатан в «Byzantinische Zeitschrift» или в «Revue des études byzantines», в то время как в реальности он опубликован на сайте сомнительного политизированного издания, превращённого в пропагандистский боевой листок, в последнем на данный момент вышедшем номере которого (2024. № 3) встречаем статью с названием «Исторические параллели, или РФ в тени Третьего рейха», а в предыдущем (2024. № 2) есть целый раздел из нескольких статей под названием «Начинающий историк Путин». Уровень академизма и научной беспристрастности там, должно быть, зашкаливает. Предшествующая статья М.А. Несина (Несин 2024: 45-55) тоже вышла не в «Byzantinoslavica» и не «Rivista di studi bizantini e neoellenici», а в журнале с названием «Социогуманитарные коммуникации», то есть в издании неопределённо-широкого профиля. Насколько грамотно там могут быть прорецензированы статьи по медиевистике?
Что касается журнала «Исторический формат»[19], то, во-первых, в его редакционной коллегии есть несколько авторитетных историков-медиевистов, докторов исторических наук. Во-вторых, я не являюсь его главным редактором и мои статьи, как и любые другие выходящие в нём, проходят рецензирование и обсуждение редакционной коллегии. В-третьих, журнал никоим образом не является «антинорманистским»: в состав его редакционной коллегии входит (и почти в каждом номере публикуется) В.И. Кулаков, являющийся вполне классическим «норманистом», а, например, в № 4 за 2015 год вышла статья В.И. Завьялова и Н.Н. Тереховой «Феномен “трёхслойной технологии” (высокие технологии в средневековье)», в которой доказывалось, что технология трёхслойного пакета, по всей видимости, возникла на территории Скандинавии в конце вендельского периода и оттуда в IX-X вв. распространилась на территории Древней Руси. Разумеется, журнал «Исторический формат» и в дальнейшем всегда будет публиковать работы сторонников скандинавской гипотезы без каких-либо ограничений[20].
***
Обнаружив на сайте журнала «Историческая экспертиза» посвящённый критике моих работ текст М.А. Несина и Л.Н. Аряева, далёкий по стилю от норм научной этики, и содержащий многочисленные личные выпады и оскорбления в мой адрес, я написал главному редактору журнала С.Е. Эрлиху, что планирую подготовить ответ данным авторам и прошу, в соответствии с принятыми нормами научной свободы слова, когда противоположной стороне должно быть предоставлено право на ответ, опубликовать его. Я ожидал обычного ответа типа: да, конечно, присылайте ответ, редакция рассмотрит вопрос о его публикации в соответствии с правилами. Но С.Е. Эрлих лукаво ответил: «Дорогой Максим, у Вас есть свой журнал, в нём и публикуйте ответ». Но причём тут «мой журнал» (у меня, кстати, такового нет, если речь об «Историческом формате», то он вовсе не «мой», я там просто состою в редакции и отнюдь не имею возможности публиковать там всё, что пожелаю), когда ответ на критику, тем более если она имеет характер почти тотального перехода на личность, должен публиковать журнал, который опубликовал саму критику? И как быть с тем, что на сайте журнала «Историческая экспертиза» говорится о том, что все поступающие материалы рассматриваются объективно, рецензируются и т.д.? Мне было отказано в праве публикации ответа заранее, без всякого рассмотрения его текста. Стало очевидно, что С.Е. Эрлих, нарушая декларируемые им самим нормы публикационной этики, по каким-то причинам просто не хочет его публиковать.
Ларчик открылся очень быстро и просто. Заглянув в официальный телеграм-канал журнала «Историческая экспертиза», я обнаружил, что текст М.А. Несина и Л.Н. Аряева аттестован там следующим образом: его авторы героически борются с «норманофобией патриётов Путина»[21]. Стиль редакции журнала, претендующего на академичность, вызвал у меня настоящий шок – как такое вообще возможно? И всё встало на свои места: С.Е. Эрлих известный своими активными политизированными выступлениями в социальных сетях, и свой журнал, позиционируемый, как, ни много ни мало, «журнал исторического сообщества», превратил в политический боевой листок, в котором ведётся травля и проработка идеологически неугодных историков, ну и меня записал в их число. «Ну вот, теперь он и меня посчитал».
На всякий случай хочу оговорить, что ни к «патриётам» (кто это вообще такие-?), ни к Путину, я не имею никакого отношения, политикой я никогда не занимался и ни в одной моей опубликованной работе нет никаких апелляций ни к политике, ни к Путину, ни к «патриётам». Я придерживаюсь национально-демократических взглядов и к нынешней российской власти отношусь весьма критически. Но это, впрочем, не имеет значения. Будь я даже членом Генерального совета партии «Единая Россия», какое это имело бы отношение к моим работам по истории Древней Руси?
С.Е. Эрлих чисто научные вопросы древнерусской истории грубо и топорно политизирует с использованием лексикона сетевых политических «перепалок». В связи с этим отдельный вопрос к М.А. Несину и Л.Н. Аряеву: понимают ли они, что при всех наших возможных научных, личных и любых других расхождениях вот так бесстыдно принимать участие в политизации науки и грязной политической травле оппонента ради каких-то личных амбиций – это не очень красиво?
Когда я предал возникшую ситуацию гласности в своём блоге[22], С.Е. Эрлих опубликовал в ответ следующий текст: «Максим Жих потребовал опубликовать в нашем журнале его критику критики его критики статьи М.А. Несина “Набег русов на Константинополь летом 860 г. (ход, продолжительность, командование, численность судов русов)”. Я отказался ее публиковать. Объясняю почему я это сделал. Считаю, что антинорманизм (варяги-русь русских летописей были кем угодно только не скандинавами), который исповедует господин Жих, находится за пределами научной парадигмы XXI века. Это – идеология лжепатриотизма. Поэтому наш журнал не будет заниматься распространением подобных не имеющих отношения к науке концепций. Господин Жих считает, что мы закрываем ему рот и не даем донести его идеи до научного сообщества. Это неправда. Господин Жих является заместителем главного редактора журнала “Исторический формат” (кстати, в редколлегии состоит сама Лидия Грот – погуглите), поэтому у него нет никаких проблем с донесением своих идей до ученых. В своем ответном письме я порекомендовал ему так и поступить. Это все, что я могу сказать по данному поводу. Всех благ, главный редактор журнала “Историческая экспертиза” Сергей Эрлих»[23].
С.Е. Эрлих открыто подтвердил, что его решение не публиковать мой ответ М.А. Несину и Л.Н. Аряеву имеет сугубо политико-идеологический характер и не имеет отношения ни к науке, ни к этике. Из его ответа следует, что с моими работами он банально не знакомы, о содержании моих научных взглядов ничего не знает, да и в любом случае, будучи специалистом по XIX веку не может компетентно судить о нашей с М.А. Несиным полемике (но зато он не мог не заметить многочисленных личных нападок и оскорблений, содержащихся в статье М.А. Несина и Л.Н. Аряева и они почему-то не вызвали у него никаких вопросов), которая вообще идёт не вокруг вопроса о варягах, принимая ту позицию, которая ему просто идейно ближе.
С.Е. Эрлих рассуждает о «парадигме XXI веке», но в реальности воспроизводит все худшие лукавые приёмы советских цензоров. Именно так, как он ответил мне, отвечали в советское время жертвам проработочных кампаний. Например, когда после выхода книги И.Я. Фроянова «Киевская Русь. Очерки социально-политической истории» (Фроянов 1980) в центральных исторических журналах вышел «залп» критических рецензий (Брачев 2010: 503-542), И.Я. Фроянов подготовил ответ критикам, но получил из редакции «Истории СССР» следующую отписку: «Дальнейшие умножения разъяснений своей точки зрения… при наличии двух опубликованных Вами книг, видимо, нецелесообразны и невозможны при ограниченном объёме ответа» (Брачев 2010: 534). Это один в один совпадает с ответом С.Е. Эрлиха мне: мы вам рот не затыкаем и вы вольны излагать свою точку зрения, но на наших страницах мы вам ответить не дадим. Это особенно занятно с учётом того, что в журнале «Историческая экспертиза» печатаются статьи с названиями типа «К вопросу об исторической цензуре в России» (Пахалюк 2024: 531-537), «Два случая цензуры» (Вовк 2024: 555-556) и т.д. Видимо, собственная цензура С.Е. Эрлиха, она, какая надо цензура. «Вы не понимаете, это другое».
Также обращаю внимание, что в моей рецензии, на которую отвечали М.А. Несин и Л.Н. Аряев, нет ссылок на работы Л.П. Грот, поэтому упоминание о ней С.Е. Эрлихом также является примером лукавого увода разговора в сторону. Когда по существу ответить нечего, всегда можно съехать на беспроигрышный вариант: а вот вас вчера видели с Васей Пупкиным, а он плохой человек…[24]
Упрёки С.Е. Эрлиха в адрес Л.П. Грот оказываются весьма преждевременными, если вспомнить, что сам он – автор большой программной статьи под названием «Россия колдунов-2 (раскопки сакрального текста)» (Эрлих 1999: 469-499), наполненной паранаучными фантазиями о новой идеологии для России, о Молдавии как земле волохов-волхвов, которые спасут Россию от упадка, Молдавии как Галилее, которая преобразит Третий Рим, наконец, о «Молдавии от Атлантики до Тихого океана». При этом, следует отметить, что С.Е. Эрлих там отказался от прямого утверждения о скандинавской принадлежности варягов, а также активно цитирует работы антинорманистов О.М. Рапова и А.Г. Кузьмина (получается, что и сам С.Е. Эрлих исповедует «идеологию лжепатриотизма»-?), книги которых богатыми фактажом и интересными выводами.
К сожалению, С.Е. Эрлих даже не вник в суть дискуссии, не ознакомился с моими работами (равно как и с моими реальными политическими взглядами, раз уж они так для него важны), не попросил М.А. Несина и Л.Н. Аряева хотя бы привести их текст к академическим нормам и убрать грубые личные выпады, но зато быстро занялся цензурой и навешиванием идеологических ярлыков. Вот такое вот качество «Исторической экспертизы», за главного редактора которой становится стыдно.
«Научная парадигма XXI века по С.Е. Эрлиху» включает в себя: 1) Идеологическую цензуру; 2) Травлю и навешивание на неугодного политических («патриёты Путина», «лжепатриоты») и околонаучных («антинорманист») ярлыков, даже не утруждая себя проверкой того, насколько они соответствуют реальным взглядам человека; 3) Политиканство (принцип: «В любой непонятной ситуации приплетай Путина»); 4) Отказ от рассмотрения дискуссионной проблемы по существу, отказ от знакомства с работами «врага народа» и вынесение априорного вердикта.
Подлость, прикрытая политико-демагогическим фиговым листком, остаётся подлостью и я думаю, что сам С.Е. Эрлих прекрасно всё понимает. Как писал А.А. Зимин, «скребущий сердце червь совести вас не покинет» (Зимин 1990: 89). Я думаю, что, в сущности, не столь важно, было у русов под Константинополем в 860 г. 20 кораблей или 200 или даже, кем были эти самые русы (аланами, варягами, славянами или кем-то ещё), ибо это всё вопросы обычной научной дискуссии, куда серьёзнее проблема того, что историк и главный редактор журнала претендующего на осуществление «исторической экспертизы», выступил с программой де-факто политизации и профанации науки о Древней Руси, изучение дискуссионных вопросов которой предложено подменять рассуждениями о «Путине», «патриётах» и тому подобном.
При разговоре об истории IX в. обращение к тому, кто из участников дискуссии как относится к современным политикам заведомо нелепо и демагогично. Если такая постановка вопроса прозвучала – наука закончилась. Историки, как и все прочие граждане, могут иметь очень разные политические взгляды, меняющиеся со временем или же остающиеся неизменными, но смешивать эти взгляды с их научной позицией заведомо недобросовестный приём.
Не удивительно, что специфический «погромный» текст М.А. Несина и Л.Н. Аряева вышел именно в таком специфическом политизированном издании. В настоящем научном журнале их, во-первых, попросили бы существенно скорректировать его тональность и убрать оттуда грубые личные выпады, во-вторых, не стали бы привлекать «Путина» и современную политику к дискуссии о событиях IX в., в-третьих, предоставили бы противоположной стороне возможность ответа.
P.S. Не знаю, напишут ли М.А. Несин и Л.Н. Аряев мне новый ответ, но со своей стороны ставлю в «дискуссии» точку. Как показывает опыт, единственной реакцией М.А. Несина на критику является повышение им градуса грубости и «погромной» лексики в адрес оппонента. Соответственно, не трудно предсказать, что если появится новый ответ М.А. Несина (написанный им одним или с привлечённым соавтором), то по части «сведения счётов» он превзойдёт первый. Не мне в этом деле соперничать с М.А. Несиным, поэтому оставляю его в одиночестве. Что же касается собственно научной составляющей полемики, то она очевидным образом дальше пойдёт по кругу, поэтому я её прекращаю.
ЛИТЕРАТУРА
Артамонов 1962 - Артамонов М.И. История хазар. Л.: Издательство Государственного Эрмитажа, 1962. 524 с.
Артамонов 1990 - Артамонов М.И. Первые страницы русской истории в археологическом освещении // Советская археология. 1990. № 3. С. 271-290.
Бартольд 1968 - Бартольд В.В. О письменности у хазар // Бартольд В.В. Сочинения. Т. V. Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов. М.: Наука, 1968. С. 466-467.
Беззаконов, Жих 2021 - Беззаконов С.Н., Жих М.И. Хакан народа рос // Исторический формат. 2021. № 3. С. 9-58.
Беззаконов, Жих 2021а - Беззаконов С.Н., Жих М.И. Поход русов на Константинополь в 860 г.: проблемы исторической географии и логистики // Исторический формат. 2021. № 4. С. 78-124.
Березовец 1970 - Березовець Д.Т. Про ім’я носіїв салтівської культури // Археологія. Т. XXIV. Київ, 1970. С. 59-74.
Березовец 1972 - Березовець Д.Т. Про ім’я носіїв салтівської культури (Хто такі «руси» східних авторів) // Матеріали ХІІІ конференції інституту археології АН УРСР, присвяченої 50-річчю Академії наук Української РСР (Київ, 1968 р.). Київ, 1972. С. 288-292.
Березовец 1999 - Березовец Д.Т. Русы в Поднепровье (доклад на XIV конференции Института археологии АН УССР) // Полтавський археологічний збірник. 1999. Полтава, 1999. С. 320-350.
Бибиков 2004 - Бибиков М.В. BYZANTINOROSSICA: Свод византийских свидетельств о Руси. Т. I. М.: Языки славянской культуры, 2004. 736 с.
Брайчевский 1980 - Брайчевский М.Ю. О первых договорах Руси с греками // Советский ежегодник международного права. 1978. М.: Наука, 1980. С. 264-284.
Брайчевский 1983 - Брайчевский М.Ю. К вопросу о правовом содержании первого договора Руси с греками (860-863 гг.) // Советский ежегодник международного права. 1982. М.: Наука, 1983. С. 276-297.
Брайчевский 1986 - Брайчевский М.Ю. Неизвестное письмо патриарха Фотия киевскому кагану Аскольду и митрополиту Михаилу Сирину // Византийский временник. 1986. Т. 47. С. 31-38.
Брайчевский 1989 - Брайчевский М.Ю. Утверждение христианства на Руси. К.: Наукова думка, 1989. 298 с.
Брайчевський 1968 - Брайчевський М.Ю. Похождення Руси. Київ: Наукова думка, 1968. 224 с.
Брайчевський 2009 - Брайчевський М.Ю. Вибране. Т. II. Хозарія і Русь. Аскольд – цар київський. Київ: Видавництво імені Олени Теліги, 2009. 816 с.
Брачев 2010 - Брачев В.С. Служители исторической науки. Академик С.Ф. Платонов. Профессор И.Я. Фроянов. СПб.: Астерион, 2010. 768 с.
Брим 1923 - Брим В.А. Происхождение термина «Русь» // Россия и Запад. Т. 1. Петроград, 1923.
Васильевский 1915 - Васильевский В.Г. Труды. Т. III. Петроград, 1915. 416 с.
Вернадский 1996 - Вернадский Г.В. Древняя Русь. Тверь: ЛЕАН, 1996. 448 с.
Вілкул 2015 - Вілкул Т.Л. Літопис і хронограф. Студії з домонгольського київського літописання. Київ: Інститут історії України, 2015. 518 с.
Вилкул 2019 - Вилкул Т.Л. Летопись и хронограф. Текстология домонгольского киевского летописания. М.: Квадрига, 2019. 464 с.
Вовк 2024 - Вовк А.Ю. Два случая цензуры // Историческая экспертиза. 2024. № 3. С. 555-556.
Галкина 2002 - Галкина Е.С. Тайны Русского каганата. М.: Вече, 2002. 428 с.
Галкина 2012 - Галкина Е.С. Русский каганат. Без хазар и норманнов. М.: Алгоритм, 2012. 336 с.
Гедеонов 2018 - Гедеонов С.А. Варяги и Русь. Историческое исследование / Составитель, автор предисловия, комментариев, примечаний В.В. Фомин. М.: Академический проект, 2018. 679 с.
Горский 2004 - Горский А.А. Русь: От славянского расселения до Московского царства. М.: Языки славянской культуры, 2004. 392 с.
Греков 1959 - Греков Б.Д. Избранные труды. Т. II. М.: Издательство АН СССР, 1959. 624 с.
Дьяконов 1939 - Дьяконов А.П. Известия Псевдо-Захарии о древних славянах // Вестник древней истории. 1939. № 4. С. 83-90.
Жих 2018 - Жих М.И. Шахматов и свисток. 2018 / Электронный ресурс: https://sverc.livejournal.com/560875.html (Дата обращения - 20.20.2024).
Жих 2018а - Жих М.И. Случай так называемого плагиата. По поводу рецензии М.А. Несина на книгу Т.Л. Вилкул «Літопис і хронограф. Студії з домонгольського київського літописання» (Valla. 2018. № 4. С. 80-96). 2018 / Электронный ресурс: https://www.academia.edu/37754863/Случай_так_называемого_плагиата_По_поводу_рецензии_М_А_Несина_на_книгу_Т_Л_Вилкул_Літопис_і_хронограф_Студії_з_домонгольського_київського_літописання_Valla_2018_Т_4_4_С_80_96_ (Дата обращения - 20.20.2024).
Жих 2018б - Жих М.И. О соотношении «Новгородской» и «Ладожской» версий сказания о призвании варягов в начальном русском летописании // Вестник «Альянс-Архео». 2018. Вып. 24. С. 3-44.
Жих 2020 - Жих М.И. О недопустимости дилетантизма в исторической работе // Исторический формат. 2020. № 4. С. 115-134.
Жих 2023 - Жих М.И. О некоторых дискуссионных вопросах похода русов на Константинополь в 860 г. // Исторический формат. 2023. № 3-4. С. 104-113.
Жих, Меркулов 2017 - Жих М.И., Меркулов В.И. Сергей Николаевич Азбелев – выдающийся исследователь русского летописания и фольклора // Исторический формат. 2017. № 3-4. С. 11-31.
Журавель 2019 - Журавель А.В. Как пишутся антирецензии, Или «Здравствуй, племя младое, незнакомое…». 2019 / Электронный ресурс: http://suzhdenia.ruspole.info/node/11206 (Дата обращения - 20.20.2024).
Зимин 1990 - Зимин А.А. Обретение свободы // Родина. 1990. № 8. C. 88-89.
Ибн Хордадбех 1986 - Ибн Хордадбех. Книга путей и стран / Перевод с арабского, комментарии, исследования, указатели и карты Н. Велихановой. Баку: Элм, 1986. 428 с.
Иловайский 2015 - Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю. М.: Академический проект, 2015. 522 с.
Калинина 2019 - Калинина Т.М. «Фихрист» Ибн ан-Надима (Х в.) о письме и письменности некоторых восточно- и западноевропейских народов // Древнейшие государства Восточной Европы. 2017-2018. Ранние формы и функции письма. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2019. С. 383-405.
Карпенко 2019 - Карпенко А.А. Об одном печально известном библейском персонаже современной Российской исторической науки // Вестник Академии ДНК-генеалогии. 2019. Т. 12. № 8. С. 1392-1402.
Коллингвуд 1980 - Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография / Перевод и комментарии Ю.А. Асеева. Статья М.А. Кисселя. М.: Наука, 1980. 488 с.
Кузенков 2003 - Кузенков П.В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в средневековых письменных источниках // Древнейшие государства Восточной Европы. 2000. Проблемы источниковедения. М.: Восточная литература, 2003. С. 3-172.
Кузенков 2011 - Кузенков П.В. Русь Олега у Константинополя в 904 г. // Причерноморье в средние века. 2011. Вып. 8. С. 7-35.
Кузенков 2012 - Кузенков П.В. Из истории начального этапа византийско-русских отношений // Исторический вестник. 2012. Т. 1 (148). С. 52-97.
Кузьмин 2003 - Кузьмин А.Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М.: Вече, 2003. 432 с.
Левченко 1956 - Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М.: Издательство АН СССР, 1956. 556 с.
Литаврин 2000 - Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII в.). СПб.: Алетейя, 2000. 398 с.
Мавродин 1945 - Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. Л.: Издательство ЛГУ, 1945. 427 с.
Мавродин 1949 - Мавродин В.В. Очерки по истории феодальной Руси. Л.: Издательство ЛГУ, 1949. 204 с.
Максимович 2006 - Максимович К.А. Происхождение этнонима «Русь» в свете исторической лингвистики и древнейших письменных источников // KANISKION: Юбилейный сборник в честь 60-летия проф. И.С. Чичурова. М.: Издательство ПСТГУ, 2006. С. 14-56.
Мошин 1931 - Мошин В.А. Варяго-русский вопрос // Slavia. R. X. V. Praze, 1931. С. 109-136, 343-379, 501-537.
Насонов 1951 - Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М.: Издательство АН СССР, 1951. 264 с.
Несин 2018 - Несин М.А. Стоит ли пропускать древнерусские летописи через «антиплагиат»? Взгляд историка на некоторые проблемы современного источниковедения. Рецензия на книгу: Вілкул Т.Л. Літопис і хронограф. Студії з домонгольського київського літописання. Київ, 2015 // Valla. 2018. № 4. С. 80-96.
Несин 2018а - Несин М.А. Где по археологическим данным вокняжился Рюрик и можно ли реконструировать варяжскую легенду Повести временных лет по двум летописным памятникам XVI ст.? // Вестник «Альянс-Архео». 2018. Вып. 25. С. 3-10.
Несин 2024 - Несин М.А. Набег русов на Константинополь летом 860 года (ход событий, продолжительность, командование, численность судов) // Социогуманитарные коммуникации. 2024. № 1 (7). С. 45-55.
Николаенко 1991 - Николаенко А.Г. Северо-Западная Хазария или Донская Русь? Древности Приоскольской лесостепи в заметках краеведа. Волоконовка, 1991. 132 с.
Николаев 2012 - Николаев С.Л. Семь ответов на варяжский вопрос // Повесть временных лет / Перевод с древнерусского Д.С. Лихачева, О.В. Творогова. Комментарии А.Г. Боброва, С.Л. Николаева, А.Ю. Чернова при участии А.М. Введенского и Л.В. Войтовича. СПб.: Вита Нова, 2012. C. 398-430.
Никон 1989 - Иеродиакон Никон (Лысенко). «Фотиево» крещение славяно-россов и его значение в предыстории Крещения Руси // Богословские труды. Т. 29. М.: Издательство Московской Патриархии, 1989. С. 27-40.
Новосельцев 1965 - Новосельцев А.П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. // Древнерусское государство и его международное значение. М.: Наука, 1965. С. 355-419.
Новосельцев 1985 - Новосельцев А.П. Древнейшие государства на территории СССР. Некоторые итоги и задачи изучения // История СССР. 1985. № 6. С. 85-103.
Новосельцев 1990 - Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М.: Наука, 1990. 264 с.
Новосельцев 2000 - Новосельцев А.П. Восточные славяне и образование древнерусского государства // История России с древнейших времен до конца XVII в. М.: АСТ, 2000. С. 39-85.
Падалка 1914 - Падалка Л.В. Происхождение и значение имени «Русь» // Труды XV Археологического съезда в Новгороде. Т. 1. М., 1914. С. 357-382.
Пархоменко 1913 - Пархоменко В.А. Начало Христианства Руси. Очерк из истории Руси IX-X вв. Полтава: Электрическая типография В.И. Маркевича, 1913. 190 с.
Пархоменко 1924 - Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII-XI вв.). Л.: Государственное издательство, 1924. 118 с.
Пахалюк 2024 - Пахалюк К.А. К вопросу об исторической цензуре в России // Историческая экспертиза. 2024. № 3. С. 531-537.
Пашуто 1968 - Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. М.: Наука, 1968. 472 с.
Петрухин 2014 - Петрухин В.Я. Русь в IX-X веках. От призвания варягов до выбора веры. Второе издание, исправленное и дополненное. М.: ФОРУМ; НЕОЛИТ, 2014. 464 с.
ПВЛ. 1997 - Повесть временных лет (Подготовка текста, перевод и комментарии О.В. Творогова) // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1. XI-XII вв. СПб.: Наука, 1997. С. 62-315.
Рыбаков 1953 - Рыбаков Б.А. Древние русы // Советская археология. Т. XVII. М., 1953. С. 23-104.
Рыбаков 1982 - Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М.: Наука, 1982. 590 с.
Сахаров 1980 - Сахаров А.Н. Дипломатия Древней Руси. IX – первая половина X в. М.: Мысль, 1980. 360 с.
Сахаров 2019 - Сахаров А.Н. 860 год: начало Руси // Исторический формат. 2019. № 1. С. 13-19.
Свердлов 2003 - Свердлов М.Б. Домонгольская Русь. Князь и княжеская власть на Руси VI – первой трети XIII в. СПб.: Академический проект, 2003. 736 с.
Свердлов 2011 - Свердлов М.Б. М.В. Ломоносов и становление исторической науки в России. СПб.: Нестор-История, 2011. 916 с.
Седов 1982 - Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. М.: Наука, 1982. 328 с.
Седов 1999 - Седов В.В. Древнерусская народность. Историко-археологическое исследование. М.: Языки русской культуры, 1999. 320 с.
Седов 2002 - Седов В.В. Славяне. Историко-археологическое исследование. М.: Языки русской культуры, 2002. 622 с.
Сойер 2006 - Сойер П. Эпоха викингов. СПб.: Евразия, 2006. 500 с.
Соловьев 1959 - Соловьев С.М. История России с древнейших времен в пятнадцати книгах. Кн. I. М.: Издательство социально-экономической литературы, 1959. 812 с.
Спицын 1909 - Спицын А.А. Историко-археологические разыскания. I-III // Журнал Министерства народного просвещения. Новая серия. Ч. XIX. 1909. № 1. С. 67-98.
Стрижак 1991 - Стрижак О.С. Етнонімія Птолемеєвої Сарматії у пошуках Русі. Київ: Наукова думка, 1991. 224 с.
Стрижак 1992 - Стрижак О.С. Роксолани і Русь // Ономастика України першого тисячоліття нашої ери. Київ: Наукова думка, 1992. С. 27-34.
Стрижак 1998 - Стрижак О.С. Із Птолемеєвого етнотопонімікону Східної Європи (resp. Славії) // Ономастика України та етногенез східних слов’ян. Київ: Наукова думка, 1998. С. 18-56.
Талис 1973 - Талис Д.Л. Топонимы Крыма с корнем «рос» // Античная древность и средние века. Вып. 10. Свердловск, 1973. С. 229-234.
Талис 1974 - Талис Д.Л. Росы в Крыму // Советская археология. 1974. № 3. С. 87-99.
Толочко 1987 - Толочко П.П. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев: Наукова думка, 1987. 247 с.
Толочко 2013 - Толочко П.П. Ранняя Русь: история и археология. СПб.: БЛИЦ, 2013. 208 с.
Толстов 1947 - Толстов С.П. Из предистории Руси (Палеоэтнографические этюды) // Советская этнография. Т. VI-VII. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1947. С. 39-59.
Третьяков 1968 - Третьяков П.Н. О древнейших русах и их земле // Славяне и Русь. К 60-летию Б.А. Рыбакова. М.: Наука, 1968. С. 179-187.
Третьяков 1970 - Третьяков П.Н. У истоков древнерусской народности / Материалы и исследования по археологии СССР. № 179. Л.: Наука, 1970. 156 с.
Трубачёв 1999 - Трубачёв О.Н. Indoarica в Северном Причерноморье. Реконструкция реликтов языка. Этимологический словарь. М.: Наука, 1999. 320 с.
Трубачёв 2005 - Трубачёв О.Н. В поисках единства: взгляд филолога на проблему истоков Руси. Третье издание, дополненное. М.: Наука, 2005. 286 с.
Фомин 2006 - Фомин В.В. Ломоносов: Гений русской истории. М.: Русская панорама, 2006. 488 с.
Фомин 2015 - Фомин В.В. Варяги и Русь // Варяги и Русь. Сборник статей и монографий / Составитель и редактор В.В. Фомин. М.: Русская панорама, 2015. С. 7-112.
Фомин 2025 - Фомин В.В. Антинорманизм: Наука против лжи. Т. 1-2. М.: Концептуал, 2025.
Фортинский 1884 - Фортинский Ф.Я. Опыты систематической обработки исторической критики // Университетские известия. Киев, 1884. № 8.
Франклин, Шепард 2009 - Франклин С., Шепард Д. Начало Руси. 750-1200 / Авторизованный перевод с английского Д.М. Буланин, Н.Л. Лужецкая. СПб.: Дмитрий Буланин, 2009. 672 с.
Фроянов 1980 - Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л.: Издательство ЛГУ, 1980. 256 с.
Фроянов 2015 - Фроянов И.Я. Лекции по русской истории. Киевская Русь. СПб.: Русская коллекция, 2015. 1048 с.
Цветков 2010 - Цветков С.В. Поход русов на Константинополь в 860 году и начало Руси. СПб.: БЛИЦ, 2010. 248 с.
Шлёцер 1809 - Шлёцер А.Л. Нестор. Русские летописи на древле-славянском языке. Ч. I. СПб., 1809. 705 с.
Шлёцер 1816 - Шлёцер А.Л. Нестор. Русские летописи на древле-славянском языке. Ч. II. СПб., 1816. 842 с.
Шлёцер 2015 - Шлёцер А.Л. Опыт изучения русских летописей // Скандинавомания и её небылицы о русской истории. Сборник статей и монографий / Составитель и редактор В.В. Фомин. М.: Русская панорама, 2015. С. 251-353.
Эверс 1825 - Эверс Г. Предварительные критические исследования для российской истории. Кн. 1. М.: Университетская типография, 1825. 154 с.
Эверс 1826 - Эверс Г. Предварительные критические исследования для российской истории. Кн. 2. М.: Университетская типография, 1826. 206 с.
Эрлих 1999 - Эрлих С.Е. Россия колдунов-2 (Раскопки сакрального текста) // Stratum plus. 1999. № 5. С. 469-499.
Andréadès 1920 - Andréadès A. De la population de Constantinople sous les empereurs byzantins // Metron. 1920. Vol. 1. № 2. S. 68-119.
Vasiliev 1946 - Vasiliev A.A. The Russian attack on Constantinople in 860. Cambridge: The Mediaeval Academy of America, 1946. 246 s.
Wortley 1970 - Wortley J. The Date of Photius' Fourth Homily // Byzantinoslavica. 1970. T. 31. S. 50-53.
[1] Номер журнала «Исторический формат», в котором она вышла, формально относится к 2023 г., но реально вышел в 2024 г.
[2] Электронный ресурс: https://www.istorex.org/post/12-08-2024-mikhail-nesin-leonid-aryaev (Дата обращения - 20.20.2024).
[3] В 2015 г. именно антинорманисты В.В. Фомин и А.Г. Дитяткин впервые опубликовали на русском языке книгу А.Л. Шлёцера «Опыт изучения русских летописей» (Шлёцер 2015: 251-353), а в 2006 г. В.В. Фомин впервые с XVIII в. переиздал работы Г.З. Байера «О варягах» и Г.Ф. Миллера «О происхождении имени и народа российского» (Фомин 2006: 344-362, 366-398). Из этого легко становится понятно, кто реально уважает выдающихся учёных прошлого, независимо от своего личного согласия или несогласия с ними, а кто просто бросается громкими бездоказательными обвинениями.
[4] А.Л. Шлёцер писал о восточных славянах: «Конечно, люди тут были, Бог знает с которых пор и откуда сюда зашли, но люди без правления, жившие подобно зверям и птицам, которые наполняли их леса; не отличавшиеся ничем, не имевшие никакого сношения с южными народами» (Шлёцер 1809: 419-420), что «кто знает, сколь долго пробыли бы они еще в етом состоянии, в етой блаженной для получеловека бесчувственности, ежели не были возбуждены» скандинавами (Шлёцер 1816: 179-180).
[5] За что в СССР подвергся обвинениям в «тенденциозной фальсификации» и «воскрешении давно отвергнутых наукой норманистических заблуждений» (Рыбаков 1953: 27). Если заменить здесь «норманистические заблуждения» на «антинорманистические заблуждения», то получим один в один претензии М.А. Несина и Л.Н. Аряева ко мне. Разворот на 180 градусов без малейшего изменения сути: времена меняются, но не меняются люди, желающие устроить оппоненту «погром». Кстати, если для «ортодоксальных» норманистов, каковыми себя позиционируют М.А. Несин и Л.Н. Аряев, я являюсь «антинорманистом», то для «ортодоксальных» антинорманистов я, как и Г.В. Вернадский, скорее всего, окажусь уже в числе «норманистов». Но как первое, так и второе, мне, в общем, безразлично. Кто хочет играться с ярлыками – пусть играется, меня же интересуют исторические факты.
[6] Точнее даже не он, а ещё Г.З. Байер, который «в статье “О варягах”, приведя известие Бертинских анналов о “росах” 839 г., резюмировал, “что народ руский прежде Рурика, о котором имени, далеко древнейшем, нежели руские летописи объявляют”. В 1736 г. была опубликована его статья о первом нападении “киевских русов” на Константинополь в 860 году. Тот же сюжет им был затронут и в статье, вышедшей после смерти учёного, в 1741 г., в которой он особо подчеркнул, что “россы приняли своё название не от скандинавов”, ибо имя это не было ведомо на их родине (по словам П.Н. Милюкова, Байер был убеждён “в существовании Южной Руси, независимой от варягов-норманнов”, и доказывал, что руссы были на Днепре “раньше Рюрика, следовательно, не были норманнами”) (Фомин 2025. Т. 1: 363-364).
[7] Характерно и то, что «борец с авторитетами» М.А. Несин не забывает подчеркнуть свою принадлежность к историографическому мейнстриму, написав, что его статья «является материалом конференции “Скандинавские чтения”, на которой доклад ни у кого не вызвал недопонимания», хотя не понятно, были ли среди участников конференции вообще специалисты по походу 860 г.? И что значит, «не вызвал недопонимания»? Конференция приняла какую-то резолюцию в поддержку гипотезы М.А. Несина? Или его просто дежурно поблагодарили за доклад?
[8] Отмечу, что, вопреки М.А. Несину и Л.Н. Аряеву, я отнюдь не «писал безоговорочно об отступлении русов в результате договора с византийцами», а осторожно указал, что «византийским властям удаётся, по всей видимости, заключить какое-то соглашение с русами» (Жих 2023: 109).
[9] А.А. Карпенко заметил, что для М.А. Несина характерно «искусственное повышение своего “индекса цитируемости” бесконечными ссылками на себя самого или на ближайшее своё окружение… Он, например, привёл в списке литературы 12 своих собственных работ» (Карпенко 2019: 1395). Действительно, если обратиться к Российскому индексу научного цитирования, то видим следующее (по состоянию на 10.03.2025): общий индекс Хирша М.А. Несина составляет 9, но если исключить самоцитирования, то он составит всего 4, то есть упадёт более, чем в два раза. Для сравнения: у меня общий индекс Хирша составляет 10, а без учёта самоцитирований – 7, то есть всего на 30% меньше.
[10] При этом важно подчеркнуть, что наука – это не народное собрание. Научные вопросы, в принципе, не решаются поднятием рук и большинством голосов, поэтому навязчивые попытки М.А. Несина и Л.Н. Аряева подчеркнуть тот факт, что я отстаиваю гипотезу, разделяемую меньшинством историков, сами по себе являются некорректными и в нормальной научной дискуссии неуместны.
[11] В связи с тем, что как концепция «северного», так и концепция «южного» происхождения Руси имеют под собой существенную аргументацию и дискуссия между их сторонниками заходила в тупик, В.А. Брим сделал интересный вывод о возможности существования соответствующих омонимичных имен как на юго-востоке Европы, так и в балтийском регионе, которые впоследствии контаминировались (Брим 1923). Данная гипотеза, с теми или иными вариациями, встретила в разное время поддержку ряда ученых (из работ последних десятилетий см.: Новосельцев 1990: 208; 2000: 59-60; Свердлов 2003: 92-95; 2011: 578-584; Кузьмин 2003: 242-313; Горский 2004: 43-46).
[12] Как, например, в работе П. Сойера (Сойер 2006: 68-69), о котором М.А. Несин и Л.Н. Аряев не преминули написать, что он «без тени сомнения повторяет общепринятое мнение, что за набегом 860 г. стоят норманны». Число работ, в которых этот поход бегло упоминается огромно, но их рассмотрение бессмысленно.
[13] М.А. Несин и Л.Н. Аряев утверждают, что им известно ещё историографическое направление, представители которого считают, что за походом стояли балтийские славяне. Ссылками данный тезис не сопровождается. Мне работ, в которых поход 860 г. приписывался балтийским славянам, неизвестно.
[14] Показательно, что в ходе одного из обсуждений в интернете, М.А. Несин обещал такой анализ провести: «Аргументы Андреадеса и других специалистов о численности населения в период расцвета я буду разбирать (оценки Андреадеса, которые А.А. Васильев считает предположительными, не единственные в историографии), в оценках византинистов, пришедших к заключению, что население города в сотни тысяч человек есть заметные расхождения. Это будет интересно и полезно рассмотреть и проанализировать» (https://sverc.livejournal.com/638308.html?thread=3097956#t3097956). Это обещание осталось невыполненным. Видимо, М.А. Несину не удалось найти исследований, в которых назывались бы какие-то принципиально иные оценки численности населения Константинополя, нежели в работе А. Андреадеса.
[15] Фризская ремесленно-торговая колонизация охватывала весь Балтийский регион, Ладога была её крайним восточным пунктом. Если следы присутствия фризских торговцев и ремесленников в Ладоге рассматривать как доказательство фризского происхождения Рюрика, то с таким же основанием «правителей из Фрисландии» можно размещать по всему побережью Балтики. Наконец, даже если допустить, что Рюрик, действительно, пришёл из Фрисландии, связь похода 860 г. с этим событием останется недоказуемой.
[16] А.А. Карпенко был настолько потрясён хамством М.А. Несина в адрес С.Н. Азбелева, что охарактеризовал его как «морального недочеловека» (Карпенко 2019: 1393).
[17] Впоследствии книга вышла и на русском языке: Вилкул 2019.
[18] Взгляд со стороны: «Такая манера Несина устраивать “дубли” за Жихом была действительно странной и давала повод думать так, как думал Жих – что Несиным двигала обыкновенная ревность: мол, Жих написал плохо, а я напишу лучше. Вся эта история со стороны выглядела удручающе» (Журавель 2019). Как рассказывает А.В. Журавель, в 2018 году он «написал им обоим (мне и М.А. Несину – М.Ж.), предложил остановиться, принять “нулевой вариант” и “пакт о ненападении” – отказаться от взаимных обвинений, не пересекаться историографически, т.е. в обозримом будущем не писать на одни и те же сюжеты и не вступать в полемику» (Журавель 2019). Дальнейшие события показали, что если, я, со своей стороны, полностью соблюдал и соблюдаю данный «пакт», то М.А. Несин, напротив, регулярно и целенаправленно ищет способы «пересечься» со мной и как-либо меня задеть.
[19] М.А. Несин и ранее выступал с нападками на журнал «Исторический формат», которые объясняются тем, что его собственные попытки создать исторический журнал окончились неудачей: сначала М.А. Несин был сотрудником редакции журнала «Valla», но в 2018 г. журнал, «напоследок громко хлопнув дверью» (Журавель 2019), закрылся, затем основал собственный журнал «Novogardia», который просуществовал с 2019 по начало 2022 г., после чего новые номера выходить перестали. В то время как журнал «Исторический формат» благополучно выходит вот уже девять лет (2015-2024) и не собирается останавливаться на достигнутых рубежах.
[20] О.Л. Губареву было отказано в публикации в «Историческом формате» не потому, что он является сторонником скандинавской гипотезы, а потому, что он – не имеющий никакого отношения к исторической науке агрессивный невежественный дилетант (Жих 2020: 4-36).
[21] Электронный ресурс: https://t.me/istorex_ru/3182 (Дата обращения - 20.20.2024).
[22] Электронный ресурс: https://sverc.livejournal.com/644553.html (Дата обращения - 20.20.2024); https://sverc.livejournal.com/644826.html (Дата обращения - 20.20.2024).
[23] Электронный ресурс: https://www.facebook.com/share/p/nxJ1Dq2ztGDNFSqN/ (Дата обращения - 20.20.2024).
[24] Какие конкретно претензии у С.Е. Эрлиха к Л.П. Грот, остаётся непонятным. Не говоря о том, что Л.П. Грот не имеет никакого отношения к моей дискуссии с М.А. Несиным, отмечу, что она регулярно публикуется в авторитетных научных изданиях, в частности, её статьи выходили в таких журналах и сборниках как «Вопросы истории», «Российская история», «Труды Государственного Эрмитажа», «Вопросы подводной археологии», «Ученые записки Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого», «Гуманитарные исследования Центральной России», «Вестник Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина», «Вестник Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого», «Ученые записки Петрозаводского государственного университета», «Вестник Липецкого государственного педагогического университета», «История и историки: Историографический вестник» и т.д.
Опубликовано: Исторический формат. 2024. № 3-4. С. 157-180